Желанное, ты - моя песня!

 

 

Желанное, 

ты - моя песня!

Зовет к тебе меня прибой.

Мы вечность

не были уж вместе,

и вот вернулся я домой...

 

Вот улица,

вот дом и тополь,

старушка-немка у крыльца. -

Ее сорвал

с брегов далеких

Указ разбойника-вождя...

 

Ты распахнула

сердца двери,

приняв изгоев на постой,

делилась ты

последней мерой,

и выстоял мой род с тобой...

 

Я суть частица

твоей жизни, -

нет этой гордости конца.

Нет на Земле

земли мне ближе,

чем ты, родная сторона!

 

Желанное –

ты моя лира,

ты для меня - весь шар земной!

Ты смысл из смыслов

в этом мире!

Встречай меня – я отпрыск твой!

---------------------------

*Сибирская деревня, где родился и вырос автор.

_______________________________________________________________________________________

С продуктами не играют

 

Наверное, никто не будет спорить: многое из того, что дали нам в родительском доме, что заложено в нас в нашем детстве, остается навсегда. Не потому ли и говорится иногда: впитал с молоком матери? Одним из таких непреложных заветов, полученных когда-то нами от старших – бабушки, мамы и папы – в отчем доме, стало строгое наставление: с продуктами не играют. Хотя в 50-60 годы прошлого века в далекой сибирской деревне и играть-то особо было не с чем. Основными продуктами питания были у нас кроме хлеба картошка, капуста, другие овощи, выращенные на собственном огороде, летом еще – молочные продукты – масло, сыр, творог, которые мама и бабушка делали из молока от собственной коровы. В магазине покупали крупы, сахар, повидло. Но пробовали, например, начитавшись книг о юности Ленина, слепить чернильницу из хлебного мякиша, чтобы как вождь, написать что-нибудь молоком. Или пытались из картофелины или морковки вырезать какую-нибудь фигурку. Надолго эти занятия никого не увлекали, но все же если кто-то из взрослых это замечал, следовало замечание: с продуктами не играют.

 

Не говоря уже о том, что их никогда не выбрасывали. Да это было и невозможно, недопустимо: все деревенские семьи жили в то время главным образом от продуктов со своего подворья, вели натуральное хозяйство, и все отходы, остатки продовольствия, если они были, использовались в животноводстве, шли на корм скоту. А его в нашем дворе было немало: гуси и куры, свиньи, корова, теленок. И обязательно собака и кошки. Сколько трудов и времени, усилий и затрат требовало это хозяйство, тем, кто жил когда-то в деревне, можно не рассказывать, им это хорошо известно. Как, наверное, и русская поговорка: как потопаешь, так и полопаешь.

 

Правдивость этой фразы мы постигали постепенно, убеждаясь в ее точности на деле, на собственном опыте, ведь уже с раннего детства и нам приходилось «топать», то есть работать на подворье, помогая взрослым. Мы пасли гусей, выгоняли корову в стадо и пригоняли домой, каждый день рвали траву «березку» для коровы и теленка, и фуксеншванц (так назывался высокий огородный сорняк с мягкой метелкой наверху), который несли в клетку свиньям. Мы помогали полоть и поливать огород и грядки, собирать урожай. Одним словом, с раннего детства знали и понимали, что булки не растут на деревьях и не падают с неба.

 

Мы помогали маме и бабушке собирать сепаратор, смотрели, как пропускалось через него молоко, разделяясь на обрат и сливки. Мыть после этого сепаратор тоже всегда было нашей работой. Мы помогали колотить масло, и, намазав потом на свежий хлеб свежее домашнее масло, с удовольствием ели эти бутерброды, даже не представляя, что могло быть когда-то так, что людям совершенно нечего было есть, и они умирали от голода. Потом уже, когда мы подросли, мы узнали, что наша мама выросла в детском доме, потому что ее родители умерли в один день друг за другом от голода в 1933 году в Поволжье. Маме нашей, Амалии Майер (девичья фамилия Вайцель) тогда не было еще и пяти, она сама ничего об этом не помнила и рассказать не могла. Трагическую и страшную  правду о семье маминых родителей мы узнали много позже уже здесь, в Германии.

 

Семья Гейнриха и Марии-Елизаветы Вайцель (оба были 1886 года рождения) жила в селе Гусенбах в республике немцев Поволжья. Родители работали, вели свое крестьянское хозяйство и растили в любви и согласии одиннадцать детей. Огромным горем для них стала смерть от болезни старшего сына Филиппа в 1930 году. В память о нем это имя дали младшему сыну, который родился в 1931. А потом на республику, на село, на семью смертельной косой накатился страшный 1933 год. В первой половине этого голодного года супруги Вайцель похоронили пятерых своих детей: Анну, Полину, Марию, Филиппа, Эмилию. Старшей было 18 лет, маленькой Эмилии десять месяцев. 25 июля 1933 года скончался от голода отец, Гейнрих Вайцель и следом за ним и Мария-Елизавета. Старшим в доме остался Давид, которому не было и двадцати, и с ним еще четверо детей: Зельма, Андрей, Александр и Амалия. Но смерть пришла и за Давидом. Зельма вспоминала потом, как не хотел он умирать, как противился смерти, понимая, что младшие сестренки и братишки без него пропадут, будут тоже обречены на погибель. Рассказала нам об этом дочь Зельмы Нелли Грин, она слышала это от своей мамы.

 

От большой семьи Вайцель осталась ровно треть, четверо детей в возрасте от 15 до трех лет. Но жизнь сжалилась над ними, они смогли пережить страшные тридцатые годы, не погибли в трудармии и не пропали бесследно в грозные годы Великой Отечественной войны, хотя, конечно, жизнь после смерти родителей развела их, казалось, навсегда, и судьба у каждого была своя. С огромной надеждой на встречу начала после войны поиски сестры и братьев Зельма. Добилась, нашла всех. Не имея возможности взять младшую сестренку Амалию к себе, она отправила ее в село Желанное Омской области, куда в 1941 году с семьей жены Лидии был депортирован их брат Андрей Вайцель. Там и встретились наша будущая мама Амалия Вайцель и будущий отец Готфрид Майер. В декабре 1950 года родилась их семья, а затем и мы, шестеро их детей. Андрей Вайцель умер в 1955 году, наша семья жила там до выезда в Германию в 1999 году. Родители кроме нас воспитали и вырастили детей Андрея Сашу и Марусю. Семьи Александра Вайцеля и нашей тети Зельмы с мужем Александром Штейнгауэром и детьми до выезда в Германию жили в Казахстане.

 

Но вот еще о чем не могу не рассказать. Сколько помню, тетя Зельма не переставала заботиться о своей младшей сестренке Амалии, а значит, и о нас. Сначала с севера, из Ухты, позже из Каскелена под Алма-Атой мы постоянно получали от нее посылки. И не только игрушки или одежду. Между мамой и тетей Зельмой установился со временем прочный «продуктовый» обмен. Нет, конечно, после войны, в 50-80 годы в СССР уже никто не голодал, но каждое лето не раз и не два мы получали враз по несколько посылок с яблоками. Их высыпали в тазы – и каким невероятным южным сладким ароматом наполнялась комната. А родители тут же наполняли опустевшие фанерные ящички сибирской картошкой, писали адрес и отправляли их тете Зельме. Зимой в таких же посылках мы получали сухофрукты, а назад отправлялись свое, «доморощенное» сало, топленое масло в банках, соленья или копчености. Конечно, мы прожили бы не голодая и без этого обмена, но видно что-то заставляло нашу добрейшую тетю Зельму даже ехать к нам в гости с двумя огромными бидонами абрикосового и вишневого варенья (и это в поездах или на самолете!) И до сих пор мы бесконечно ей благодарны. Мне кажется теперь, всю жизнь жил в ее памяти тот страшный 1933 год с его бесчеловечными страданиями и потерями. Ведь только подумаешь о нем  - сжимается сердце от печали и боли, а каково было тем, кто все это видел и пережил? С продуктами не играют, выбрасывать их нельзя, это останется в нас уже навсегда.

Лидия Майер.

Январь 2023

На снимке: сидят Андрей и Зельма, стоят Амалия и Александр Вайцель.

Фото сделано в 1941 году.

______________________________________________________________________________________________________

 

Начинается школа

с учителя

 

Знают школьники, помнят родители –

Начинается школа с учителя – сложились как-то у меня эти две строчки, потянулись за ними размышления и подумалось: а ведь это действительно так. Школьное начало, даже один только первый школьный день можно разворачивать как веер, все шире и шире, и все будет первым: первое школьное утро, первая линейка, первый звонок, первый класс  (и в буквальном смысле и в смысле – первая классная комната), первая твоя парта и первый сосед по ней, первый урок, первая палочка на странице в тетради – и все это малыши – первоклассники проходят не без присмотра, все это – в заботливом, добром сопровождении, под руководством самой первой своей учительницы. Это она, первая учительница сделает детей учениками, научит читать, писать и считать, научит учиться, ведь начальная школа – это только начало долгого, длиною в десять лет школьного пути.

 

И, наверное, не найдется ни одного взрослого, кто ни помнил бы свою первую учительницу. Помню и я нашу дорогую Татьяну Максимовну Лучину. Четыре класса, четыре учебных года прожили, прошли я и мои одноклассники с ней вместе в Желанновской средней школе: с 1 сентября 1960 до 31 мая 1964 года. Все, что мы делали в школе в эти годы, мы делали вместе с ней: читали и писали, считали и решали, пели и рисовали, шили и вышивали, бегали и прыгали, вырезали и мастерили, ведь Татьяна Максимовна вела у нас все предметы, в том числе и пение, и рисование, и физкультуру, и уроки труда. Она была с нами и на уроках, и на переменах, потому что до четвертого класса мы занимались то в клубе, то в библиотеке, то в частном доме, и не было там учительской, куда ей можно было уйти на переменке.

 

Была наша учительница заботливой, внимательной, терпеливой, и сколько ни вспоминаю теперь ее – ни одно темное пятнышко не ложится в моей памяти на ее светлый образ. И я, как, наверное, и все мои одноклассники, бесконечно благодарна моей первой учительнице за чудесные годы в начальной школе. Об этом написала я и одно из первых стихотворений. Было это еще в нашей школе, когда мы учились в старших классах и выпускали очередной номер стенгазеты. В ней я и «обнародовала» тогда стихотворение. Жаль, не сохранилось оно у меня. Но знаю, что его прочитала и берегла потом Татьяна Максимовна. Помню, с кем-то из подруг мы навещали ее, и она попросила меня расписаться на листке, на котором оно было переписано. А я храню фотографию нашего класса, на которой мы уже второклассники с октябрятскими звездочками на груди. В книжке «Школы моей золотой юбилей» это фото опубликовано на 24 странице и «иллюстрирует» статью «Спасибо, наш первый учитель», в которой автор Катя Шабалина тоже с благодарностью рассказывает о своей первой учительнице Татьяне Максимовне Лучиной.

 

Может быть, это кому-то покажется странным, но я помню, что в годы моего ученичества в школе был крепкий, стабильный коллектив учителей начальных классов. Всех в нашей семье знают и помнят до сих пор: Надежда Егоровна Бучина и Дина Тимофеевна Солмонова, Татьяна Максимовна Лучина и Нина Ефремовна Корольская, Тамара Ивановна Маслова и Ольга Ильинична Юрасова, Дина Петровна Лавриненко и Антонина Степановна Бойко. Да и как не помнить, почти все они есть у нас и на классных фотографиях, ведь кроме меня в начальных классах учились еще пятеро моих братьев и сестер. Сашу и Наташу учила Тамара Ивановна Маслова, Зельму – Антонина Степановна Бойко, Эдика – Ольга Ильнична Юрасова, Розу – Надежда Егоровна Бучина. Надежда Егоровна - это совсем особый, счастливый для моей сестры случай. А история его такова: моей шестилетней сестре очень хотелось поскорее стать школьницей, и когда 1 сентября 1958 года наши старшие двоюродные брат и сестра Саша и Маруся Вайцель собирались в школу, Роза упросила Марусю взять ее с собой на линейку. Мама одела Розе коричневое в горошек платьице, белый фартучек, и дети отправились в школу. А там девчушку заметила принимавшая первый класс Надежда Егоровна, и выяснив, что к чему, недолго раздумывая, взяла Розу за руку и привела в свой первый класс.

Мне, честно говоря, очень нравится эта история. Представляю ее, и она кажется мне просто символической для профессии учителя начальных классов. Ведь первого сентября эти учителя приводят «первый раз в первый класс» малышей, не умеющих зачастую совсем ничего и так же ничего не знающих ни о школьных порядках, ни об ученичестве вообще. А провожают потом уже настоящих школьников, у которых впереди и широкая, далекая дорога к выпуску, и целая жизнь...

Лидия Майер,

На снимке: наш 2Б класс с Татьяной Максимовной Лучиной. Я рядом с учительницей слева.

______________________________________________________________________________________________________

Желанновские зарисовки

 

Полжизни с музеем

 

Как рождаются музеи? Если задаться этим вопросом, то, думается, ответить на него довольно-таки просто. Достаточно поинтересоваться именем, тематикой, и зачастую уже само название подсказывает ответ. Ведь есть музеи, посвященные великим писателям, музыкантам, художникам; музеи, рассказывающие о ярчайших, значительных и грандиозных исторических событиях; музеи открытий, изобретений, находок, даже музеи игрушек. Многие всемирно известны, поэтому, думается, и примеры приводить не нужно.

 

Но в нашем конкретном случае, а речь пойдет о Желанновском музее истории, культуры и быта имени Кирилла Моисеевича Саханя, этого недостаточно. Ведь имя человека, которое носит музей,  за пределами села и района знакомо и известно далеко не всем. Хотя понятно, что если музей привязан к месту – Желанновский, тематика его наверняка краеведческая, и связан он с определенным краем. Вопрос, конечно, риторический, но если бы у Кирилла Моисеевича Саханя, учителя истории, рисования и черчения Желанновской средней школы не появилась во второй половине шестидесятых годов прошлого века идея создать в школе Ленинскую комнату, имело  бы тогда село Желанное свой музей? С нее, с этой идеи, все и началось. Может быть, Кирилл Моисеевич и сам не предполагал, в какие масштабы выльется и перерастет эта его идея. Но факт остается фактом: Желанновскому музею, который кода-то «пророс» из Ленинской комнаты – школьного класса, в марте исполняется 55 лет. А если учесть, что село Желанное существует всего 112 лет, то можно, пожалуй, уверенно утверждать, что большинство сегодняшних жителей Желанного свое родное село без музея не знают, не помнят, да, наверное, и представить уже не могут. Поэтому  совершенно уверена: счастливое долголетие музея, его грядущий юбилей - заслуга не только создателя и хранителя музея, но и заслуга, успех всех жителей села, всех дорогих моих земляков.

 

И кажется мне, источник, родник счастливого долголетия и успешного существования музея – это, несомненно, то, что с первого его дня активные, неравнодушные люди приняли самое деятельное участие в его становлении и развитии, помогая всеми возможными средствами и усилиями. Тогда, в середине шестидесятых годов прошлого века, этими соучастниками и помощниками рождения музея были учителя, весь педагогический коллектив Желанновской средней школы во главе с директором Иваном Павловичем Бучиным, многие ученики, и особенно следопыты – члены кружка   «Искорка», которым в те годы руководила школьный библиотекарь Ольга Феоктистовна Коноплева. По первому зову откликнулись и одарили музей вниманием и подарками гости издалека, бывшие жители Желанного Герой Советского Союза, ветеран Великой Отечественной войны Николай Николаевич Турчин и художник из Омска Василий Романович Волков. Не отчетливо, не в деталях помнится мне, тогдашней семикласснице, их появление в школе. От встречи с Турчиным остались даже фотографии на память. И не могу здесь не отметить, какой крепкой, долговечной стала их дружба с музеем, она живет уже в следующем поколении, ведь надежным другом музея стала дочь художника Марина Волкова, недавно побывавшая в Желанном. Какими замечательными подарками пополнила она фонд музея!

Конечно же, как и Кирилл Моисеевич Сахань, вкладывали душу в сохранение и развитие музея и все те, кто приходил на этот «пост» после него: Павел Михайлович Бондарь, Тамара Александровна Дрейзер,  Ивсталин Николаевич Косицын, теперь – Александр Иванович Лонский.

 

Но и многие жители села никогда не были равнодушны к судьбе и жизни музея, в том числе и руководство существовавшего когда-то в селе совхоза «Желанный», и администрация сельского Совета, и общественные организации и в первую очередь совет ветеранов. За 55 лет своего существования музей дважды менял «место жительства»: из школы он переместился в здание старого, в 2009 году – в здание ныне действующего Дома культуры. Теперь уже и здесь залы малы, помещений не хватает, ведь фонды музея растут и постоянно пополняются. И это благодаря не только руководству музея, но во многом, как и прежде, благодаря активным, неравнодушным к музею желанновцам. Как тем, кто живет в селе, так и тем, кто его когда-то покинул, но навсегда влюблен в малую свою родину.

 

И тут, на мой взгляд, у маленького провинциального музея в сравнении с большими городскими есть даже свои немалые преимущества. Если им приходится зачастую искать пути  и методы, чтобы завлечь потенциальных посетителей в свой музей, ведь конкуренция в городах иногда немаленькая, то в Желанном в этом смысле проблем, надеюсь, нет. Потому что знаю, и примеры на сайте музея это неоднократно подтверждают, что многие мои земляки едут домой, на родину в Желанное зачастую не только для того, чтобы навестить родных людей или родные могилы, встретиться с друзьми и одноклассниками. Многие едут еще и с надеждой обязательно побывать в музее и везут ему свои подарки. Заведующий музеем Александр Иванович Лонский постоянно рассказывает на сайте музея о посетителях его и гостях, о подарках, которые они приносят и привозят с собой. Меня всегда очень радуют эти сообщения, потому что они как раз и есть свидетельство того, как интересен и важен людям музей, как волнует их история, как дорого прошлое и все то, что навсегда для них – родина. И я желаю и верю, что у Желанновского музея истории, культуры и быта имени Кирилла Моисеевича Саханя будет еще много замечательных юбилеев.

 

Лидия Майер

Февраль 2022

 

 На снимке: Николай Николаевич Турчин и Ольга Феоктистовна Коноплева с учениками Желанновской средней школы. Верхний ряд: Тамара Гуляева, Светлана Отрах, Роза Майер, Людмила Матлахова, Наталья Веретельник, Тамара Корольская, Людмила Маслова, Лидия Майер, Анна Войнова. Далее Катя Вильгельм, Н. Новицкая и в нижнем ряду Виктор Эрлих, Эрвин Рау, Валентина Антонова, Станислав Отт, Надежда Щербакова. Фото 1968 года.

______________________________________________________________________________________________________

 

Желанновские зарисовки

 

Фотографии с окошка

 

Наверное, каждый, кто посмотрит на эту фотографию, сразу же отметит, что она очень некачественная и, вероятно, очень старая. И будет абсолютно прав. Но для меня это дорогой, памятный, бесценный снимок, который имеет две очень важные особенности. Во-первых, снят на нем мой отец Богдан Федорович Майер, а, во-вторых, сделала это фото я сама, лично, собственноручно. Было это очень давно, лет, наверное, сорок пять назад.

 

Тогда, в годы моего учительствования в Желанновской средней школе, я почему-то увлеклась фотографированием. Пишу почему-то, ибо сама теперь этому удивляюсь. Ведь было это в то время очень нелегкое, непростое хобби. Сколько требовало оно «оборудования», материалов, условий! Добро бы только фотоаппарат. Но нужны были еще фотопленка, бачок для ее проявления, химикаты – проявитель, закрепитель, ванночки для химических растворов, фотоувеличитель, фотобумага, нож, чтобы обрезать снимки... Постепенно, не сразу собрала я все необходимое. Что-то купила в магазинах в Одесском и Омске. Фотоувеличитель выписала, существовала в советское время форма торговли «Товары- почтой». Нужно было отправить заявку на нужные вещи или предметы во всесоюзную базу посылторга, и получить свой заказ потом посылкой на почте. По ходу приобретения читала, изучала, «примеривалась», и как-то во время летнего отпуска зарядила свой новенький фотоаппарат и вышла с ним на улицу, отправилась искать мотивы для снимков. Хотя далеко ходить и не надо было.

 

Первыми «героями» моих снимков стали мои маленькие племянники Слава и Марина, двоюродные братишки -белоголовые, кудрявые как Иванушка в сказке, пяти-шестилетние Андрей и Сергей, соседские ребятишки. А пейзажи, конечно же, тоже свои, деревенские: березы на стадионе, обе школы, цветы во дворе. Помню, фотографировала на крыльце новой школы наших школьных уборщиц, брала фотоаппарат с собой, когда ходила с моими учениками в поход в Болдыревку. Одним словом, пленка, в которой, если правильно помню, было 36 кадров, заканчивалась быстро. И, поскольку фотолаборатории, конечно же, не было, приходилось ждать вечера, темноты, закрывать плотнее шторы или вовсе занавешивать окна, чтобы приступить к делу. Все было сложно, нелегко дилетанту: проявить, закрепить, высушить пленку. Только после этого можно было проявлять, печатать, закреплять снимки. Требовалось на все это столько кропотливого труда, столько терпения, что и теперь удивляюсь: как их мне, начинающему фотографу-любителю, только хватало? Готовые мокрые фотографии мы с моими добровольными помощницами -сестренками клеили для просушки на многочисленные оконные стекла нашей веранды. А утром спешили посмотреть, что получилось, собрать «урожай» ночной работы. Получившиеся фотографии тут же разбирались, раздаривались. Но иные снимки прилипали к стеклу намертво, их приходилось буквально сдирать с окон да  еще и стекла отмывать... Но ни о чем теперь ни жалею, все равно, считаю, овчинка выделки стоила. Хотя тех, сделанных тогда фотографий «с окошек», как мы шутили, у меня осталось очень мало, практически по пальцам пересчитать. Но есть главное, самое дорогое вот это фото. Помню, как оно было сделано. Я была на крыльце с фотоаппаратом, а отец пришел с работы. «Папа,»- окликнула я его, он поднял взгляд, и вот он, этот любимый, привычный, с доброй веселой лукавинкой папин взгляд, как он обычно смотрел на нас всегда.

 

Почему вспомнилось вдруг мне это  давнее недолгое мое увлечение  и особенно этот снимок? Неслучайно. Причина есть. 25 сентября моему отцу Богдану Федоровичу Майеру исполнилось бы 90 лет.

Лидия Майер.

Сентябрь 2021

На снимке: Богдан Федорович Майер

 

*     *     *

 

Про картошку

 

В последнее время в переписке и в разговорах с земляками неизменно возникает одна и та же тема. И в какой-то очередной  беседе об уборке урожая прозвучала и запала в душу оброненная  кем-то вскользь фраза: « Вам хорошо, вам про картошку думать не надо». Действительно, картошку мы круглый год покупаем в магазине, и думать тут не о чем. Но это совсем не значит, что мы забыли, как важно было в селе вырастить «стратегический» запас продовольствия – картошку на целый год.

 

Огород у нас всегда был большой. И, казалось, особых забот не требовал: посадить картошку, прополоть, окучить и в сентябре выкопать и засыпать на хранение. И, конечно, знают все, что сажать картошку всегда быстрее и легче, чем убирать. Хорошо помню из детства, что, пока в селе были лошади, сажали картошку с их «помощью». Лошадь запрягали в плуг, погонщик брал вожжи и шел вслед за плугом, направляя ее или, если требовалось, поправляя движение плуга. А уже за ними шли люди с семенным материалом, закладывали картошку в борозду. Когда посадка была закончена, лошадь впрягали в борону, и тут уже иногда и мальчишкам доверялось прокатиться верхом и заборонить огород. Позже огороды вспахивал уже трактор с плугом, и хозяин решал, сажать ли картошку сразу  за плугом, или после пахоты «под лопату». И тогда нужны были работники: копальщики и те, кто бросал картофель в лунки вслед за ними. Когда мы были детьми, нам давали ведерки поменьше, и класть в лунку картошку вслед за кем-то всегда была наша работа, причем, если картошка была резаной, обязательно резаной стороной вниз, чтобы легче было пробиваться всходам. Мы почему-то всегда ждали их с нетерпением и очень радовались первым зеленым стрелочкам будущего куста. А они проклевывались и, почуяв свободу, быстро разрастались и вширь, и ввысь, и огород превращался в зеленое поле, пока картошка не начинала цвести. И тогда наглядно зримыми становились родительские агрономические эксперименты.

 

 На моей памяти их несколько. Вначале, помнится, преобладала на огороде «Роза» (так родители называли этот сорт, клубни у него были очень крупные, розового цвета). «Роза» хорошо плодоносила, но со временем показалась уже недостаточно вкусной. Возможно, по сравнению с «Ермачкой», которая появилась в доме не припомню теперь откуда. Не зная, как она плодоносит, родители решили не рисковать и поделили огород. Одну половину вдоль засадили «Розой», вторую – «Ермачкой». Как красиво цвела в тот год картошка на нашем огороде! Розовая и белая полосы дополняли и оттеняли цвет друг друга, и было просто не налюбоваться. «Ермачка» не подвела, оправдала все ожидания, и с тех пор выращивали мы уже только ее. Что интересно, в числе названных в Википедии почти пятидесяти наименований сортов картофеля наших я не нашла. То ли устарели, то ли по-научному по-другому называются...

 

А еще на нашем огороде росли горох, подсолнечник (бросали в лунки при посадке картофеля где горошину, где семечко). Паслен, мак, укроп, цветы космеи и ноготки вырастали сами, с ними сколько ни борись, победить трудно, так что летом при прополке или окучивании картофеля всегда можно было чем-либо попутно полакомиться или полюбоваться.

 

 В сентябре, когда картофельная ботва жухла, желтела, начиналась и страдная пора уборки «второго хлеба». Наверное, на каждом подворье, у каждого хозяина свои правила, свой порядок того, как копать, собирать, закладывать картофель на хранение. Нам начинали разъяснять его еще в дошкольном возрасте. Когда взрослые выходили копать картошку, мы, конечно же, были тут же, возле них на огороде. И тот, кто начинал загон, определял, где будет рядок картошки, где - ботвы, попутно объясняя нам, малышам, что для рядка с картошкой землю надо заравнивать, заглаживать, чтобы клубни на ровной, открытой полосе лежали, так они лучше подсохнут, а ботву подальше складывать, чтобы солнце и ветер к ним проходили. На отведенной для картошки полоске появлялись один за другим клубни самых разных размеров, по мере продвижения копальщиков рядок становился все длиннее и «полнее», и весь урожай с пройденного участка лежал как на ладони. Сохла картошка часами, пока копальщики не решали, что пора ее собирать и заканчивать трудовой день. Приносились ведра, мешки, и снова закипала работа. Отдельно отбирались самые крупные клубни, которые засыпались в погребе в самый большой отсек – это и был запас продовольствия на целый год. Затем собиралась средняя по величине картошка-семенной запас, которому тоже был отведен отдельный отсек. Ну а потом собиралось все оставшееся в рядках – мелочь, картошка с порезами – это шло на корм скоту и засыпалось в сарае в отведенный угол. И самое главное было – картошка должна была обязательно быть чистой, всю землю с нее следовало стирать, счищать, стряхивать.

 

Такая технология уборки строго соблюдалась у нас каждый год, и мы по мере подрастания проходили все стадии обучения, а потом уже и сами работали точно так же. И до нового урожая картошки нам хватало всегда. Поэтому и жизнь свою без нее, без кормильца-огорода и представить себе не могли. Да и возможно ли?

 

Картошка- «второй хлеб», наряду с хлебом основной продовольственный продукт, и  не только в Сибири. Хотя сложилось так, конечно, не с того самого времени, когда Петр Первый в конце 17 века прислал в Россию мешок клубней и велел их разводить. Почти два века упрямились россияне, даже картофельные бунты поднимали, пытаясь изгнать «чужестранца». Но в конце концов распробовали, оценили, приняли, и с начала двадцатого века картошка, а по-научному картофель (от немецкого слова Kartoffel) стала  в России  важнейшим сельскохозяйственным продуктом. Вот только официальное, научное название как-то не прижилось, привычней все картошка да картошка. И пионеры в прошлом веке с большим азартом и вдохновением воспевали ее в известной песенке:

 

Ах, картошка объеденье-денье-денье-денье-денье,

Пионеров идеал-ал-ал,

Тот не знает наслажденья-денья-денья-денья,

Кто картошки не едал-дал-дал.

 

Мы с удовольствием пели ее в свои школьные пионерские годы да и теперь еще не позабыли. Как не забыли и вкус картошки с нашего огорода, которую когда-то сами выращивали...

 

Лидия Майер

Сентябрь 2021.

_______________________________________________________________________________________

К Дню рожденья твоему…

 

Витя, ты мой брат родной,
мы в День рожденья твой
тебя сердечно поздравляем
и всяких благ тебе желаем!
Гори полярною звездой!!!

 

Ты свое имя крупным шрифтом,
хотя и не был ты министром, -
вписал в историю семьи!
И жизнь пусть будет тебе рифмой!

Любимым будь! Любовь свою люби!!!
Гори братан, безудержно гори!!!

 

Константин Эрлих & Co.
06.09.2021. Экспромт.

Памяти жертв репрессий

 

27 августа в с. Азово состоялось открытие мемориала жертвам политических репрессий. 

 

На центральной площади села собрались неравнодушные азовчане, работники предприятий и организаций, ветераны, представители молодого поколения. Митинг открыл глава Азовского немецкого национального муниципального района Д. И. Дизер.

 

Почетное право открыть мемориал памяти жертв политических репрессий было предоставлено Главе района Д. И. Дизеру, Депутату Законодательного собрания Омской области В. И. Пушкареву, ветерану общественного движения российских немцев Омской области Э. Г. Керберу.

 

Перед объявлением минуты молчания в исполнении Натальи Намеровской прозвучал «Монолог-реквием» на стихи М. Цветаевой. Траурный звон колокола напомнил присутствующим о судьбах тех, кто безвинно пострадал от политических репрессий ХХ века. Азовчане и гости района возложили цветы к мемориалу. 

 

В этот день жители района вспоминали о приближающейся дате – 28 августа, ставшей 80 лет назад трагической для советских немцев, когда в 1941 году вышел Указ Президиума Верховного совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья».

 

Со словами благодарности, сострадания и напутствий перед азовчанами выступили: Депутат Законодательного собрания Омской области В. И. Пушкарев, начальник сектора по делам национальностей и взаимодействию с религиозными организациями Министерства региональной политики и массовых коммуникаций Омской области Р. С. Герасимчук, житель с. Азово, депортированный в младенческом возрасте в Сибирь, Э. Г. Кербер, Председатель Региональной национально-культурной автономии немцев Омской области В. В. Эйхвальд, директор АНО "Культурно-деловой центр "Русско-немецкий дом в городе Омске" Е. Е. Граф.   

    

Завершился митинг скорбной песней на немецком языке в исполнении Ирины Молчановой и Юлии Нейфельд.

После открытия мемориала в Районном центре досуга состоялись церемония вручения Благодарственных писем Администрации Азовского ННМР и Местной немецкой национально-культурной автономии Азовского ННМР, просмотр тематической выставки «Депортация. Трагедия народа», подготовленной Азовским районным историко-краеведческим музеем и Центром немецкой культуры, показ документального фильма «Трудовая армия».

 

М. В. Тарасова, председатель Совета ОО МННКА Азовского ННМР Омской области:

 

"Идея возведения памятника жертвам политических репрессий возникла в 2019 году. Неоднократно в беседе с замечательным человеком Артуром Гейнриховичем Иорданом мы говорили о том, что в Азово нет места, куда бы люди могли прийти, будь то 28 августа или 30 октября, чтобы принести цветы и почтить память невинно пострадавших от репрессий предков. Председатель Совета Местной немецкой национально-культурной автономии Азовского ННМР В. Я. Каухер поддержал эту идею, и вскоре районным историко-краеведческим музеем была сформирована заявка на предоставление некоммерческой организации субсидии Главного управления внутренней политики Правительства Омской области.

 

Так, при поддержке Администрации Азовского немецкого национального муниципального района был реализован проект «Чтобы помнили…», проведены памятные мероприятия, утвержден проект мемориала. Мне с самого начала представлялось, что это должен быть колокол, звон которого будет напоминать нам и молодому поколению о трагических событиях ХХ века. Меня услышали, идею поддержали.

 

На субсидию и добровольные пожертвования граждан в Костромской области был отлит колокол весом в 60 кг, изготовлена мемориальная плита с памятной надписью.

 

В 2020 году по ряду причин поставить памятник не удалось, в том числе и в связи с известными ограничительными мерами. Но в нынешнем году приближающаяся дата – 80-летие выхода Указа о депортации немцев Поволжья – заставила нас активизироваться.

 

Глава Азовского ННМР Д. И. Дизер предложил установить памятник на центральной площади села, рядом с Солдатом-победителем.   

 

В начале августа началось строительство. Процесс проходил непросто, но благодаря совместным усилиям первый этап сооружения мемориала успешно завершился. Впереди предстоит ещё немало работы – благоустройство и озеленение территории, формирование списков жителей Азовского района, пострадавших от репрессий в разные временные периоды, занесение их имён на памятные плиты. 

 

От себя лично хочу выразить огромную благодарность всем, кто внёс свой посильный вклад в общее дело увековечения памяти о наших безвинно пострадавших предках: членам нашей организации А. И. Беккеру и В. Г. Сабельфельду, директору ООО «Ника» Н. Я. Вагнер, директору ООО «Варм» А. В. Сабельфельду, директору общественного фонда «Азово» В. Ф. Гасперту, директору ООО «Керамика» В. В. Лайнвеберу, директору ООО «Азово-Бетон» В. В. Ширлингу, директору ЗАО «Азовское» А. Р. Лесю, директору ГП «Азовское ДРСУ» Г. В. Жуляеву, индивидуальным предпринимателям О. С. Брагину, И. В. Брагину, А. А. Андрееву, главам КФХ С. В. Вагнеру, А. Л. Гассу, И. И. Крункелю, а также всем, кто безвозмездно выполнял различные виды работ. Здоровья и благополучия Вам!"

 

Полный список граждан,

добровольно пожертвовавших средства на строительство мемориала

 

Абраева Г. Г. Абраева Т. Т. Альберт А. Н. Андруневич А. Н. Анохина Е. В. Багинский П. Л. Баранов А. Г. Беккер Ю. И . Белимова О. В. Бек В. Д. Белоусов А. С. Берников С. П. Богутова Е. В. Бодимер И. Е. Бокал Л. И. Бонковский Б. С . Борисова Н. В. Бос серт М. И . Бочкарева Р. В. Боярских С. И. Бресская И. Л. Булгакова Т. В. Вайцель Г. И. Ваккер И. В. Васильева С. В. Ватагина И. А. Величко И. В. Войтенко В. В. Вольф А. И. Воробьева И. А. Гамов С. А. Гарайс Л. Е. Герт А. А. Глушков В. А. Голованова Т. П. Голынская Е. А. Грамс Т. В. Грамс С. В. Гранзон К. И. Григоренко И. В. Дашевская Т. П. Дейвальд О. Н. Дзюбин Е. В. Дмитриева Ю. Г. Дритзер Т. В. Дюкеев А. А. Ерофеева О. Н. Ерофеева А. М. Жаворонок С. А. Жереншикова И. В. Иванова Е. Ю . Кабакова О. А. Каухер В. Я. Кашаева М. Ю. Клинаускас Т. А. Ковальчук Н. И. Коломиец Т. И. Коростелева О. Г. Кременецкий О. М. Кригер Т. Л. Кульман О. Б. Кунцевич Н. А. Куправа Л. О. Куцик Е. А. Кучер А. В. Лейфридова Р. В. Литвиненко Е. В. Лопарев Ю. А. Луговая В. В. Максимова Н. В. Макшеева О. А. Малышева Л. Ю. Манкевич Л. Н. Маркина Т. Ю. Мартынюк Г. М. Мешков А. Ю. Милькин В. В. Молчанова И. В. Мужчинина Н. И. Мухамедшина А. С. Назаров А. В. Неделько С. В. Некрасов С. А. Ниязова Д. С. Новоселова М. Н. Паульс К. В. Пашанина Е. В. Попова О. В. Попович В. А. Потехин А. Б. Притчина Ю. В. Пустовая Н. В. Райсбих С. А. Рейнгардт И. И. Рейтер И. А . Реклинг С. П. Ренье Т. В. Робертус Н. А. Сабельфельд В. Г. Сафронов А. А. Семенова Н. И. Смолин Г. И. Снежко А. П. Старкевич Т. В. Степаненко Е. В. Суйков С. Е. Сухова И. А. Сыздыков Т. В. Тарасова М. В. Тарасов В. В. Твардовская Т. Ф. Тимошенко А. Ю. Ткаченко А. Ю. Усенко Ю. Н. Фархиулин Р. Р . Флор А. В. Хабибуллин А. Ж. Цембал Л. В. Черненко В. И. Чичканова А. Р. Чуйкова Н. А. Чулембаева Ж. Ж. Шаухалов А. С. Швец А. В. Шефер Т. В. Шишкин С. А. Шмидт К. А. Шотикова Н. А. Штаер А. И. Штайнбрехер В. Г. Штекляйн И. М. Щепак Т. А. Файт В. Г. Фирсина О. В. Фишер Ф. П. Французова Е. В. Эйхвальд В. В. Экк В. В. Юстус Н. В . Якута Л. В. Якута С. М.

 

Мероприятия проведены при содействии Международного союза немецкой культуры в рамках Программы поддержки российских немцев в Российской Федерации.

Информационный сайт немцев Омского Прииртышья

______________________________________________________________________________________________________

 

Фото с фамильной историей

 

Последнее собрание...

 

Сколько раз, листая наш старый семейный альбом, скользили или на секунду задерживались мы взглядом на этом фото? Снимок очень-очень старый, совсем пожелтевший, и большинство снятых на нем людей нам совершенно не знакомы. И, может быть, пролистывали бы мы его так же и дальше, но высох клей, которым мама более чем полвека назад приклеила его на страницу, и однажды, совсем недавно, когда кто-то в очередной раз взяв альбом, фото выпало с листа прямо в руки, открыв нам свою историю, и дрогнуло сердце...

 

Оказалось, что на обороте есть надпись, причем сделана она на немецком языке и читается и теперь еще, через столько лет, очень четко: „Erinnerung an 22 /V-41 als geschlossene komsomol-versammlung war von allen Organisatoren.“ То есть, на этой фотографии – организаторы закрытого комсомольского собрания, которое состоялось 22 мая 1941 года в одном из сел немецкого Поволжья. И от одной только даты уже сжимается сердце, и эти несколько строчек заставили взглянуть на фото уже совсем по-другому.

 

Вот они - в два ряда дружной группой - нарядные, строгие и даже чуть-чуть торжественные комсомольские вожаки. Юные, красивые лица, и хотя все они наверняка очень молоды, серьезный вид делает их будто бы немного постарше. А ведь им наверняка от силы двадцать или чуть побольше. А на улице - чудесный теплый и солнечный весенний день, буйно цветут в садах черемуха, яблони и сирень, и жизнь так прекрасна и радостна, и обещает столько счастья и добра впереди. И, конечно же, как это бывает особенно весной, многие влюблены. Как влюблены друг в друга наши дорогие тетя Лидия Майер (стоит крайняя слева) и дядя Андрей Вайцель (сидит крайний слева). Кто из них сделал надпись на фото, никто теперь не скажет. Но он назвал на обороте снимка не только себя, но и  многих участников собрания:

 

1. Reihe: Meier Lydia, Bäcker Maria, Schäfer Emma, Wasemüller Ella, Uhrig Emilia. Это те, кто стоит сзади. Последние две строчки, где названы имена сидящих впереди, читаются с трудом, ясно только первое, знакомое имя Weizel Heinrich. По-русски эти имена звучали бы Майер Лидия, Беккер Мария, Шефер Эмма, Ваземиллер Элла, Урих Эмилия, Вайцель Хайнрих. Как хотелось бы знать об этих людях побольше! Ведь наверняка были у каждого свои планы и мечты о светлом будущем, о счастливой мирной жизни. Вот у Лидии Майер (сестры нашего отца) и Андрея Вайцеля (брат нашей мамы) на 22 июня уже назначена свадьба. Но было 22 мая 1941 года, и никто из этих комсомольцев не знал, что, наверное, это последняя их такая встреча, что впереди огромная беда, что уже через месяц враз перечеркнет все светлые планы война, а потом придет 28 августа с его Указом о депортации, и рухнет все...

 

Сколько печальных юбилеев в этом году: 80-летие начала Великой Отечественной войны, 80-летие Указа о депортации и изгнании немецкого народа из республики немцев Поволжья. И этой фотографии тоже уже 80 лет, вряд ли жив хоть кто-то из этих юных комсомольцев. Наверное, по-разному сложились их судьбы, но объединяет всех, как этот снимок, общая трагедия: депортация, сломавшая раз и навсегда жизни многих тысяч людей, судьбу всего немецкого народа. Лидия и Андрей Вайцель оказались в депортации в Сибири, в одном из сел Омской области, которая приняла в сентябре 1941 года около 84 тысяч семей депортированных немцев. В селе Желанном в мае 1942 родилась их дочь Мария. В этом селе они пережили войну, в августе 1945 родился их сын Александр. Но обоим выпала недолгая жизнь, и их детей вырастили наши родители Амалия и Готфрид Майер и бабушка, Сузанна Готфридовна Майер. Как, наверное, много значила бабушке и им эта фотография, да и теперь она просто бесценна...

 

Лидия Майер

Август 2021, Warburg.

На снимках: участники собрания и оборотная сторона с надписью.

______________________________________________________________________________________________________

 

Желанновские зарисовки

 

Дважды двоюродные

 

 

Так называем мы своих двоюродных брата Александра Вайцеля и сестру Марию Фабрициус, хотя считаем их просто самыми родными и любимыми. Но нередко, когда возникает о них разговор, многие наши собеседники удивляются: как это – дважды двоюродные? И приходится рассказывать об истории одной немецкой семьи, которую крепко поломали и война, и депортация советских (российских), да и судьба к членам этой семьи не всегда была добра и великодушна...

 

 

Семья

 

В ту далекую июньскую ночь в доме семьи Майер в селе Эрленбах в немецком Поволжье не спалось ни матери, Сусанне Готфридовне, ни дочери ее Лидии. Юная Лидочка Майер, счастливая невеста, не могла глаз сомкнуть от радости: наконец-то завтра они с любимым Андреем распишутся, станут мужем и женой! Они уже столько об этом мечтают. Как же все будет? Понравится ли Андрею ее платье, и как уложить косу - короной на голове или просто перевить лентой? Будет ли хорошим денек? Хоть бы солнечно было! Волнениям и сомнениям не было конца, а радость переполняла сердце и словно прогоняла сон...

 

А матери не давали спать и заботы житейские, и раздумья о судьбе молодых: как-то все у них сложится? Лида молоденькая совсем, а парень будто неплохой, надежным кажется, хоть и сирота, родителей нет. Но это ничего, сыном больше будет, братом нашим трем сыновьям. Только б Лиду не обижал. Но ведь любят они друг друга, по всему видно, глядишь, и жить будут ладно... А недалеко рядом, в соседней деревне, не спал, ждал рассвета счастливый жених. Спозаранку отправился он на конюшню за лошадьми, чтобы ехать к невесте. Но... не дошел. Остановило радио на столбе в центре села. Из репродуктора грозно и сурово гремело над селом известие о начале войны. Было раннее утро 22 июня 1941 года...

 

Расписались молодые позже – скромно, буднично и тихо. А уже в сентябре 1941 года молодожены Андрей и Лидия Вайцель вместе с семьей Лидии (мать, отец и трое братьев) оказались депортированными в село Желанное Одесского района Омской области, куда вместе с ними были препровождены в ту осень более восьмидесяти тысяч немецких семей.

 

Холодная, чужая, незнакомая земля. Трудная, бесприютная, голодная жизнь. Но все-таки жизнь. И в мае 1942 года в семье молодых родился первенец – доченька Маруся. А осенью того же года половина Лидиной семьи – мать, отец и брат Эдуард были отправлены в трудовую армию. Андрей, к счастью, остался, его не забрали: то ли из-за  больного сердца, то ли потому, что был он механиком по сельскохозяйственным машинам – специалистом, каких тогда в деревне очень не хватало.

 

Детишек в молодой семье сразу прибавилось: на попечении у Андрея и Лидии остались братья жены одиннадцатилетний Готфрид и четырехлетний Виктор, враз лишенные и отца, и матери. Трудились, заботились, перебивались, как могли: Андрей ходил на работу, Лида занималась детьми, хозяйством. Худо ли бедно, пережили войну и дождались долгожданной Победы. За этой огромной радостью пришла другая: в августе в семье родился сын Александр. И, когда, казалось бы, стало можно надеяться на светлые, добрые времена, на мирную, спокойную и радостную жизнь, в семье началась черная полоса потерь... Несмотря на все надежды и ожидания, семья не дождалась из трудармии ни Лидиного отца, ни брата. Вернулась только мама Сусанна Готфридовна Майер, которая до конца жизни так и не узнала ничего об их судьбах. В конце 40-ых годов в семье родился третий ребенок – девочка, но вскоре после этого умерли сначала Лидия, а потом и малышка. Андрей, ставший вдовцом с двумя детьми на руках, остался жить в доме своей тещи, которую до конца жизни называл мамой. Растерявший в годы войны своих двух сестер и брата, он писал теперь во все концы письма, надеясь разыскать хоть кого-то... И однажды... Эту давнюю историю хорошо запомнила маленькая тогда Маруся, и рассказ ее об этом и сейчас еще трогает и волнует всех:

 

- Папа пришел домой, обедать собирался, а бабушка с почтой заходит и говорит:

- Тебе, Андрей, тут письмо какое-то.

 

А он сказал, чтобы бабушка его сама открыла, что у него времени на обед мало, спешить надо. Бабушка открыла конверт, а в нем фотография еще была, и она ее держит, а у самой руки дрожат... Она на стул опустилась, смотрит, и слезы у нее на глазах:

 

- Это же Зельма... Мы же с ней в трудармии вместе были... Она же мне там так помогала, столько поддерживала...

Зельма! – слез радости не мог скрыть и Андрей. Зельма была его старшей сестрой. Она рассказывала о себе, сообщала, что нашла в Казахстане их младшую сестру Амалию, и спрашивала, не смог бы Андрей взять ее к себе. И когда Амалия приехала в Желанное, ее в семье Майер - Вайцель приняли, как родную. Которой она вскоре и стала: Готфрид Майер и Амалия Вайцель поженились в декабре 1950 года.

 

А вдовец Андрей Вайцель женился вскоре на вдове Марии Андреевне Баевой. В семье сразу стало четверо детей: Маруся и Саша Вайцель и Толя и Валера Баевы. В сентябре 1952 года родилась их дочь Нелли, в мае 1955 – дочь Роза Вайцель, а в октябре того же года Андрей Вайцель, которому было всего 35 лет, умер. Шестеро детей осталось на руках Марии Андреевны, что, конечно, было непросто. Трудно было и Марусе с Сашей – не было больше у них в этом доме родного человека. Переживала за судьбу внуков и бабушка. И так само собой сложилось, что дети вернулись в семью Майер, к своему дяде Готфриду, брату их матери,  своей тете Амалии – сестре их отца, и к своей любимой, дорогой бабушке Сусанне Готфридовне Майер. Это была наша родная семья, и для нас наши дважды двоюродные стали самыми родными и близими братом и сестрой навсегда.

 

 

Наша Маруся

 

Когда в 1960 году Маруся Вайцель окончила среднюю школу, наш дядя - Витя Майер собрался уехать в Казахстан: то ли на поиски лучшей доли, то ли просто мир посмотреть. К тому времени там в совхозе «Шетский» жила Зельма Вайцель (в замужестве Штейнгауэр) со своей семьей. На семейном совете было решено, что поедет с ним и Маруся. Получилось, что дяди переняли ответственность за своих племянников – детей рано ушедших сестры и ее мужа. Саша остался с дядей Готфридом в Желанном, Маруся с дядей Витей уехали в Казахстан.

 

На новом месте они вскоре устроились. Тетя Зельма помогла им найти землянку для жилья и устроиться на работу. Виктор стал животноводом, Маруся работала в полеводческой бригаде. Маруся везде и всюду обращалась к нему так, как привыкла еще с детства в семье: Дядя Витя.

 

- Да не зови ты меня так при людях,- взмолился как-то молодой наш дядя. - Я же всего на четыре года тебя старше.

 

Наверное, неловко было 22-летнему парню перед девушками, когда называли его дядей. Вскоре там, в Шетском, каждый нашел свою судьбу. Но дядю Витю потянуло назад, и осенью 1963 года он с женой и двумя маленькими дочками Эльвирой и Лидой вернулся в Желанное. А Марусю судьба свела с парнем из шахтерской Караганды, который приезжал в совхоз в гости к родственникам. Той же осенью 1963 года она уехала в Караганду и стала Марией Фабрициус. Там она устроилась на работу в детский сад, имея уже семью и маленьких дочек, окончила педагогическое училище и всю жизнь проработала воспитателем детского сада. Вырастили с мужем Артуром трех дочерей. 

 

Но никогда не прерывалась ее связь с родными, с Желанным. И сама Маруся, и ее муж, и их девочки, а потом и их дети очень любили приезжать летом в гости к бабушке, к тете и дяде, и до сих пор хранят немало прекрасных воспоминаний о тех замечательных временах. Теперь Маруся и вся ее разросшаяся семья: трое внуков, трое правнуков, живет на севере Германии, в Киле. Нечасто, но регулярно мы встречаемся с ними, и никогда не обходится без воспоминаний и рассказов о Желанном. И мы очень любим слушать их, потому что всегда вдруг открывается что-то новое, наверное, их взгляд был острее, они ведь на все смотрели не буднично-обычно, как мы, а немножко по-новому, немножко со стороны. И кажется мне, что в Желанное они влюблены навсегда так же, как и мы...

 

 

Саша большой

 

Зима в тот год выдалась очень снежной. И в одну из февральских ночей снега выпало столько, что наутро он решил помочь своей тете Марусе и двоюродной сестре Розе убрать снег во дворе. Он работал, наверное, полдня: прочистил дорожки к калиткам и к сараю, убрал снег в хозяйственном дворе, и остался очень доволен своей работой. А через несколько дней его не стало...

 

Для Александра Вайцеля, а я пишу о нем, моем дважды двоюродном старшем брате, наше подворье никогда чужим не было. Ему было десять лет, когда наш дом стал и его отчим домом. И все мы – шестеро его младших братьев и сестер – детство свое без него и не помним, и представить не можем. Главное в нем, кажется мне теперь, было то, что он был необыкновенно общительным и добрым. Будь по-другому, мы бы, наверное, не помнили до сих пор имен всех его друзей: Валера Баев, Коля Никитин, Володя Шилов, Володя Титов. В любое время года эта озорная и богатая на выдумки компания что-нибудь, да затевала. Зимой – катание на санках, лыжах, коньках, строительство снежной крепости с битвой снежками, а летом и вовсе раздолье для игр и забав. Даже затеяли как-то после дождя грибы жарить, что лишило покоя нашу бабушку: уж очень переживала она и за них, и за нас, поскольку не признавала того, что грибы можно есть, и не была уверена, разбираются ли в этом мальчишки. А мы, малышня, когда Сашина компания была во дворе, вертелись у нее под ногами, но не припомню случая, чтобы от нас хотели «отделаться», прогнать.

А по вечерам, если Саша был дома, он играл с нами в домино, лото, учил играть в шахматы и тренькать на гитаре, мы смотрели с ним диафильмы и слушали пластинки.

 

По окончании школы Саша поступил в Москаленское профессионально-техническое училище, выучился и стал ветеринарным техником. Оттуда, из Москаленок, привез в Желанное и жену Галину, с которой вырастил и воспитал пятерых детей. До конца жизни (а умер он в 1999 году, когда ему было только 53 года), Саша работал в совхозе «Желанный» по своей специальности. И хотя ветеринарному технику в то время работы хватало и на совхозных фермах, немало приходилось ему трудиться и на подворьях сельчан, хозяйство ведь держали практически в каждом дворе. И Саша никому не отказывал, а в деле своем, вероятно, был замечательным мастером. До сих пор у меня в памяти случайно услышанный обрывок из разговора желанновских женщин: «Если у меня что со скотиной, я только Вайцеля зову, никому другому не доверяю». Очень-очень давно это было, а вот не забылось... Наверное, потому, очень приятно было услышать эту похвалу дорогому брату.

 

Он был очень светлым человеком, наш «Саша большой», как мы его звали в детстве. (Был ведь еще наш родной брат, которого в семье звали «Саша маленький»). Конечно, были у Александра Вайцеля и известные слабости, но это было в его жизни потом, а для нас он был и останется навсегда дважды двоюродным, а практически самым родным и любимым старшим братом.

 

 

Счастье внуков

 

Очень недолгой и очень печальной оказалась история семьи Лидии и Андрея Вайцель. Да и жизнь каждому выпала совсем короткая. И если была в их жизни радость, то это, конечно, рождение детей и то, что Андрею не пришлось попасть в трудармию. Случись иначе – выжил бы он, вернулся бы в Желанное к Лидии? Родился бы в августе 1945 года их сын Александр? Что стало бы с нашим отцом Готфридом и его братом Виктором (одному – одиннадцать, другому – четыре), которым они в годы войны заменили и мать, и отца? И, конечно же, огромным их счастьем стало то, что пережила трудармейский ад и вернулась Лидина мать Сусанна Готфридовна Майер, наша бесконечно добрая и любимая бабушка. Но это – счастье и всех ее внуков: и нас, Розы, Лиды, Саши, Зельмы, Эдика и Наташи Майер, и наших дважды двоюродных Маруси и Саши Вайцель.

Лидия Майер.

Сентябрь 2020.

На снимке: в центре Сусанна Готфридовна Майер с внуками Лидой, Зельмой, Сашей, Розой Майер,

с нашей мамой Амалией Майер (сзади слева) и внучкой Марусей Вайцель (сзади справа).

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

 

Желанновские зарисовки

 

Сельская библиотека

 

К общероссийскому Дню библиотек

 

В картинной галерее Желанновского краеведческого музея, как показывает «виртуальная экскурсия», которую провел недавно по ее фондам Александр Иванович Лонский, хранится немало замечательных картин как омских, так и местных  художников. Но больше всего тронула меня работа желанновского художника Николая Сидоровича Рябцева «Дворец молодежи», написанная в 1972 году. И потому, что я сама помню здание этого дворца или просто клуба, и потому, что он связан с моим школьным детством. В одной из его комнат мы учились, наверное, во втором классе. Тут уместно будет заметить, что с первого по третий класс включительно наш класс, поскольку в школе места всем учащимся не хватало,  часто «кочевал» по селу. И мы занимались сначала, в первом классе, в школе, а потом и в клубе, и в комнате частного дома, и в недостроенной больнице... И так продолжалось до осени 1963 года, до открытия новой школы. Но, оглядывась теперь назад, об этом совсем не жалею. Потому что имелись тут и свои преимущества: дважды буквально рядом с нашей классной комнатой находилась сельская библиотека.

 

« Книга – источник знания». Во времена моего школьного детства эти слова известного пролетарского писателя Алексея Максимовича Горького были невероятно популярны, их можно было прочесть как лозунг и в классах, и в коридорах школ, и, конечно, в библиотеках и читальных залах. И были они совершенно реальны и справедливы. По крайней мере, для деревенской детворы в те далекие годы, когда не было ни телевизоров, ни смартфонов, ни интернета. Источниками знания для нас были в то время наши учебники и книги, которые можно было выписать либо в школьной, либо в сельской библиотеке.

 

Сельская при этом стояла как бы ступенькой выше. Это было по тем временам самое большое царство книг в селе. Ту первую мою сельскую библиотеку в здании Дворца молодежи, или клуба, я именно так и запомнила: как «царство» книг. Она казалась мне очень большой и очень высокой (то ли потому, что сама я была мала, то ли действительно такой была, все же находилась библиотека во Дворце молодежи). Стеллажи с книгами, помнится, располагались  с нескольких сторон, словно обступая читателей, и уходили высоко вверх и в «глубины» комнаты, куда для нас хода не было. Книжки для нас, малышей, находились впереди и внизу, на самых нижних полках, так что все прочее казалось царством величественным и недоступным...

 

Позже, в классе втором или третьем мы учились в частном доме на одной из улиц, которые протянулись от улицы Ленина до улицы Технической. И в нем мы снова дружески соседствовали с «книжным царством», ибо в этом доме в одной комнате занимался наш класс, в другой, рядом, располагалась сельская библиотека. А поскольку не было вокруг дома ни школьного двора, ни места, чтобы детворе разгуляться, частенько проводили мы перемены в тесной теперь библиотеке, заглядывая в нее и до уроков, и после, и, наверное, изрядно надоедая библиотекарше Августине Ивановне или тете Гуте, как мы ее тогда называли. Но и книжки выписывали охотно и были активными читателями. Тут, пожалуй, кстати будет заметить, что в истории села клуб, школа и библиотека были связаны изначально. Как отмечает Юрий Плотников в книге «Жизнь и судьба», в 1927 году жители Желанного строили клуб и избу-читальню «всем миром». Клубом и культпросветом в селе заведовал Петр Пантелеевич Брославец, а учительница Мария Антоновна Ганжа стала избачом и первым режиссером народного театра.

 

Осенью 1963 года уже четвероклассниками мы начали учиться в новой школе, где ближе была уже школьная библиотека, и многие из нас стали и ее читателями. В нее можно было так же, как раньше в сельскую, заглянуть на переменке или зайти после уроков, полистать журналы, посмотреть выставки или выбрать книжки. Но и сельской библиотеке я не изменила. А она в те же шестидесятые годы получила наконец территорию только для себя: целых полдома в двухквартирном здании между тогдашней совхозной конторой (позже гостиница «Уют») и Домом культуры, в котором позже находился музей. Эту библиотеку многие жители села наверняка еще хорошо помнят. Помню и я. Да и как забыть: в этой библиотеке от полок с детскими и подростковыми книжками мы перешли наконец к стеллажам с русской и советской классикой, шедеврами мировой литературы.  Пожалуй, лет десять- пятнадцать служила желанновцам эта библиотека, пока во второй половине семидесятых годов круг не замкнулся: в селе был открыт новый двухэтажный Дом культуры, в котором вновь уютно расположилась и сельская библиотека. Именно тогда, в 1978 году в районе была создана единая централизованная библиотечная система, и около семидесяти процентов населения пользовались общественными книжными фондами, который составлял почти 252 тысячи книг. Желанновская библиотека обслуживала  два населенных пункта.

 

И как же быстро летит время! Теперь и этому зданию уже более сорока лет. Когда только они пролетели? И что читают теперь нынешние читатели библиотеки – школьники и взрослые? Какие книги предпочитают? Я намеренно не пишу о том, какие книги выписывали и читали мы в наши школьные годы. Конечно же, прежде всего те, что мы «изучали» на уроках литературы. А все остальное... Это особая тема, затронь ее, и нельзя будет остановиться, столько имен любимых русских и советских писателей и поэтов, столько названий любимых книг захочется непременно назвать. Но начиналось все, как у нас, так, наверное, и у теперешних первоклассников с русских народных сказок, любимых всегда и всеми... «На русской печке сказки русские под свист российских долгих вьюг...» Чтение сказок - такое это было несказанное  удовольствие и радость, что не забылось и до сих пор. Как и «походы» в сельскую библиотеку, и трудный выбор, ведь каждый раз хотелось найти книжку поинтереснее, поувлекательнее. И ведь всегда находилась, в чем, честно говоря, не вижу ничего удивительного.

 

Работая над этой статьей, заглянула в подаренную мне когда-то книгу «Сто великих мастеров прозы», изданную в Москве в издательстве «Вече» в 2006 году. В ней названы имена и рассказано о творчестве ста знаменитых, всемирно известных писателей от античности до двадцатого века включительно. С карандашом в руках я просто «пробежалась» по оглавлению, отмечая имена тех авторов, книжки которых когда-то  брала читать или видела на книжных полках. Надо ли говорить, что их набралось абсолютное большинство: от Шарля Перро и братьев Гримм до Михаила Шолохова и Франсуазы Саган. И это словно яркое свидетельство того, что в шестидесятые годы и после книга как источник знания была нам в далеком сибирском селе доступна, пожалуй, без всяких скидок на глухую провинцию. И дарили нам эту роскошь чтения и русской классики, и современной советской литературы, и мировых шедевров любимые сельские библиотеки. Что делают они и теперь.

Лидия Майер.

Варбург, Германия, май 2021.

На фото: картина Н.С. Рябцева «Дворец молодежи».

______________________________________________________________________________________________________

 

Желанновские зарисовки

 

Апрельские открытия

 

Все – со школьного звонка.

Чья-то легкая рука

Растрезвонит переливчато радость...

Из какого далека

Возвращается, легка,

Детства школьного весенняя сладость?

Вдруг увижу: класс, доска,

В легком танце мотылька

На стене – веселый солнечный зайчик,

И словлю летучий взгляд,

Тотчас спрятанный в тетрадь,

Что он пишет там, застенчивый мальчик?

А на улице – апрель,

 И веселая капель

Шаловлива, как плясунья хмельная,

И смеется яркий день,

И учиться просто лень,

И уже совсем немножко до мая...

 

Это мое стихотворение написано очень давно, много лет назад. Но и сегодня, перебирая в мыслях течение учебного года от сентября и до мая, все еще считаю апрель самым лучшим, радостным и светлым месяцем в нашей школьной жизни. Каким ярким и теплым становилось в апреле солнце! Как интересно было по дороге в школу или домой наблюдать за таянием снегов: несокрушимые снежные сугробы на глазах теряли свою стойкость, темнели, оседали и растекались наконец по земле ручейками, лужами, а то и целыми озерами. Ну как тут не рискнуть и не попытаться измерить глубину? А утром, когда они бывали покрыты льдом, проверить, насколько он крепок, проломится или нет? А увидеть первого скворца на ветке тополя или у скворечника? Словом, апрель был щедр на открытия и развлечения. Только, пожалуй, гораздо важней было для меня то, что апрель еще и раздвигал,  «расширял» школьное пространство, ведь на переменах можно было уже выйти на улицу и побегать, погулять по дорожкам, погреться на солнышке, «хлебнуть» свежего воздуха. Трещали в школьном саду воробьи, звенела капель, и все они словно весело перекликались с трелями ручного медного колокольчика, звоном которого дежурная школьная уборщица созывала ребятишек снова в школу на очередной урок.

 

Да, в том далеком самом первом моем школьном апреле весной 1961 года еще звенели именно такие колокольчики. И особенно радостным были, конечно, те звонки, которые возвещали конец урока и начало переменки. Но до сих пор четко помнится, что тот апрель подарил еще одну радость – фантастическую, совершенно необыкновенную, и не только нам, но и огромной нашей стране: человек в космосе! Случилось это 12 апреля 1961 года, мы учились в первом классе.

 

«Ах, этот день двенадцатый апреля,

Как он пронесся по людским сердцам.

Казалось, мир внезапно стал добрее,

Своей победой потрясенный сам.»

 

Эти строчки из стихотворения «Памяти Гагарина», которое написал Александр Твардовский, мы прочитали, конечно, много позже...

 

А тогда, в апреле 1961 года в наше далекое Желанное, в котором, наверное, еще редкостью были телевизоры, долетали только отголоски той широкой волны восторга, ликования, радости, с которыми москвичи встретили сначала весть о запуске космического корабля «Восток» с человеком на борту, а потом и самого этого героя – летчика-космонавта Юрия Алексеевича Гагарина. Ведь для нас  источниками информации были только газеты и в первую очередь радио, которое имелось, пожалуй, в каждом доме. Наш небольшой коричневый радиоприемник висел на стене в кухне и работал с утра до вечера. Его передачи, включенные то погромче, то потише, служили как бы фоном, который «»сопровождал» жизнь в доме. Но когда из репродуктора звучало: «Внимание! Внимание! Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза!»  все разом отрывались от своих дел, громкость делалась почти предельной, и мы, замерев, слушали торжественный, строгий голос диктора, в котором, как мне всегда казалось, каким-то неуловимым образом проскальзывали, прорывались нотки радости, когда он сообщал о запуске очередного космического корабля.

 

В то первое десятилетие освоения космического пространства, с которым полностью совпали наши «школьные годы чудесные», космонавты отправлялись в космос почти ежегодно, и мы знали их имена наизусть. Вторым стал Герман Титов, затем Павел Попович и Андриян Николаев, первая женщина космонавт Валентина Терешкова, Валерий Быковский, в 1965 году – Павел Беляев и Алексей Леонов, совершивший первый выход в открытое космическое пространство...

 

Но все же первым открыл дорогу в космос Юрий Алексеевич Гагарин в апреле 1961 года. И удивительно четко помнится мне эта картинка: у доски перед классом наша первая учительница Татьяна Максимовна Лучина  с развернутой газетой в руках, на страницах которой потртет первого космонавта, молодого парня с открытым, добрым лицом и ослепительно обаятельной улыбкой... Весь разворот был, вероятно, посвящен герою, и учительница рассказывает о его жизни, о дороге, которая привела его в кабину космического корабля на космодроме Байконур и первым подняла в космос. Мы узнали тогда, что родился он в деревне Клушино Смоленской области, мама его была телятницей, папа – плотником, и, может быть, поэтому показался нам этот герой таким близким, своим, родным.

С той первой встречи, с тех газетных страниц Гагарин остался для нас героем навечно. В 1962 году еще до того, как меня и моих одноклассников приняли в пионеры, пионерской дружине Желанновской средней школы было присвоени имя Юрия Алексеевича Гагарина. В 1963 году мы стали пионерами, членами этой дружины. И в каждом апреле в дружине проводились сборы, посвященные этому герою и Дню космонавтики, который отмечается 12 апреля. Конечно же, к нему всегда тщательно готовились. Но и без этого мы с интересом собирали газетные и журнальные вырезки о первом космонавте. А было их немало: ведь Юрия Гагарина хотел видеть в те годы весь мир, и всюду его встречали как дорогого гостя, как любимого героя. И мы радовались тому, как доброжелательно и дружелюбно встречали его в разных странах, гордились и им, и тем, что он наш, советский человек, и своей Родиной.

 

А потом наступила весна  1968 года, и 27 марта радио принесло советским людям горестную весть о трагической гибели первого космонавта. Прах героя был с почестями захоронен в Кремлевской стене на Красной площади в Москве. Но осталась навечно память. В этом году отмечается уже 60-летие подвига Юрия Алексеевича Гагарина. О нем, конечно же, вспомнят в России все, и в том числе и мои ровесники-одноклассники.

 

Но у нас есть и свой маленький, можно сказать, только классный юбилей, о котором тоже хочу вспомнить. Ведь в этом году исполняется  шестьдесят лет с тех пор, когда мы ходили в первый класс Желанновской средней школы, и на одном из уроков узнали о первом полете в космос, о первом космонавте.

 

 И есть у меня реликвия, которую хочу приложить к этой статье. И повод кажется мне даже подходящим. Этой фотографии тоже 60 лет. На ней лучшие ученики первого Б класса 1960-1961 учебного года. Слева направо: в нижнем ряду Витя Кромм, Слава Коноплев, Валера Кин, Валя Шабалина, Шура Пелих. В верхнем ряду: Саша Бочаров, Маруся Иванюк, Вера Сорокина, Люда Клышко, Лида Майер.

 

Очень надеюсь, что мои одноклассники тоже помнят наши школьные годы, наши звенящие и манящие переменки и радости, и, конечно же, вспомнят и наш первый класс, каким он был шестьдесят лет назад. И то, каким замечательным, солнечным и радостным был тот далекий апрель 1961 года.

 

Лидия Майер. Апрель 2021.

На снимке: мои одноклассники,  лучшие ученики 1Б класса 1960-1961 года.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Всемирный день поэзии —

 

праздник, отмечаемый ежегодно 21 марта

 

Читайте также на стр. 1

 

Этот праздник был учрежден ЮНЕСКО (Организация Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры) в резолюции 30-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО, принятой 15 ноября 1999 года. Как отмечалось в решении ЮНЕСКО, цель учреждения праздника — «придать новый импульс и новое признание национальным, региональным и международным поэтическим движениям»...

 

 

Welttag der Poesie –

 

Feiertag, der jährlich am 21. März gefeiert wird

 

Lesen Sie bitte auch S. 1

 

Dieser Tag ist am 15. November 1999 von der UNESCO ausgerufen worden und wird seit 2000 jährlich gefeiert. Er soll in einem Zeitalter, in dem neue Informationstechnologien dominieren, an den Stellenwert der Poesie, an die Vielfalt des Kulturguts Sprache und an die Bedeutung mündlicher Traditionen erinnern...

 

*     *     *

 

По просьбе читателей 

 

y нас в гостях желанновские поэты Лидия Майер и Константин Эрлих...

 

Auf Wunsch der Leser 

bei uns zu Gast die Shelannojer Dichter Lydia Mayer und Konstantin Ehrlich...

 

Лидия Майер

Полевые дороги

 

Полевые дороги

Как ленточки детства,

Расплету их, разглажу –

В них столько красы.

В желтой зреют по краю

Хлеба золотые,

И как солнышки в нем

Полевые цветы.

 

В синей – кажется                                                На ромашковых белых

Небо на землю упало,                                          Неспешных проселках

На поля, где цветет                                             Столько раз было

И красуется лен.                                                  Спрошено: Да или Нет?

И куда ни взгляни –                                             Не терпели они

Синевы покрывало,                                              Никаких кривотолков,

Словно в сотне зеркал                                          И сегодня порою

Небосвод отражен.                                               Ищу их ответ.

 

А в зеленых                                                          Полевые дороги

Душистые, спелые травы                                      Как ленточки детства.

Одурманят на миг                                                 Расплету их, разглажу,

Сенокосной волной,                                              На сердце теплынь.  

И повсюду дороги                                                 Все невзгоды, печаль –

В зеленой оправе                                                  Нет надежнее средства –

Лесополос, играющих                                           Врачевать, исцелять

Юной листвой.                                                      Доверяю я им.

 

 

Сибирское поле

 

Сибирское поле                                                    Сибирское поле –

сливается с небом,                                                бескрайнее море.

Полуденным солнышком                                        Сибирское поле –

пахнет и хлебом,                                                   душа на просторе.

И золотом нив                                                       Высокое небо,

над землею струится,                                            хмельное раздолье,

Сибирское поле                                                    Сибирское поле –

на ширь не скупится.                                            родное приволье...

 

 

Тайна

 

Припомнится будто случайно                               И солнце там закоченело.

Печальны зимою поля...                                       Закуталось – если б могло.

И вновь удивляешься: тайна                                Но вспомнишь – и странное дело!

Навеки – родная земля.                                       И стынь эта – сердцу тепло.

 

За столько б уж лет отпустила –                          Тепло до того дорогое     

Кому там теперь до меня?                                    Что, как ни кружили б пути,

Под окнами вьюга завыла,                                   Другое – такое родное -

Морозы лютуют, звеня.                                        Пожалуй, уже не найти...

 

 

Земля-кормилица

 

Земля кормилицей была                                       И появлялись на траве

В прямом и переносном смысле,                           И у того, и у другого

Когда впервые за труды                                       Картошка, яйца, молоко

Зарплату нам лесник начислил.                            Да перья лука молодого.   

 

Нам по четырнадцать всего.                                 Потом редиска, огурцы

Мы лесополосы пололи.                                       В черед свой шли по созреванью.

До дома часто далеко,                                          Все с огорода, от земли –

А с нами – небо, степь и поле.                              Хвала крестьянскому старанью.

 

И лучшим часом был обед,                                   И каждый день, конечно, хлеб.

Когда мы, выбравши полянку,                              Ему тогда уж цену знали.

В тени, в узорный теплый свет                             От всходов до колосьев мы

Стелили «скатерть-самобранку».                          Рожденье нивы наблюдали.

 

                                      Земля – кормилица. И мне

                                     Подняться б снова спозаранку

                                     Да поработать в полосе.

                                     И на обед – на ту полянку.

 

 

Сердцу милая земля

 

На все стороны поля.                                        И дорога вдаль вела                               Как манила и звала         

Степь да степь - и только.                                Ровно, без уклона.                                  Даль под ней степная.

Сердцу милая земля,                                        А заря над ней плыла                             И казалось: жизнь сама -

Ни холма, ни взгорка.                                      В солнечной короне.                               Без конца и края.

 

 

Словесный лес

 

Мы знаем по сказкам:                                       Ведь кто-то, быть может,                        Запутаться в их паутине –

Легко заблудиться в лесу,                                 Услышит зов этот в лесу.                        Ну как дважды два.

Где нету подсказки,                                          А нынче блуждаем мы все                       И в них не спасут,

Как верную выбрать тропу.                               В виртуальных сетях.                              А порою погубят слова.

Коль что и поможет,                                         Словесные дебри страшнее, 

То громкое очень «Ау!»                                     Чем чаща и мрак.

 

 

Метель

 

Только та и печаль,                                          Мне помочь ей нельзя.                            В круговерти ее,

Что касается сердца.                                         Мне она не поможет.                              В мутном хаосе снежном   

Жесткой вьюги вуаль                                        Что же воет, зовет,                                 Одинокому путнику –

Тут винить ни к чему.                                        Отпевает кого?                                       Только держись.

Что же плачет она,                                            И в метельную мглу                                Чем сильней ураган,

Словно хочет согреться?                                    Выхожу – пусть накроет,                         Тем упрямей надежды.

Что же липнет, как нищенка,                             Пусть возьмет в оборот –                         Успокойся, буран,

Скорбно к окну?                                                Не боюсь ничего.                                     Не сердись и не злись.

 

 

+     +     +

 

Сколько снега несет зима!                                 Расстилает она ковры,

А еще щедрей – сколько света!                          Белоснежные покрывала

Ведь слепящая белизна –                                  Просто сказочной чистоты,

Основная ее примета.                                        И сама по ним не ступала.

 

______________________________________________________________________________________________________

 

Ностальгия / Nostalgie

Константин Эрлих. С о н г / S o n g

Бушует ветер во всю мочь, что день ему или - что ночь,
блаженство душу бередит – он по холмам и нивам мчит, -
он царь стихии, - рвет все вклочь.
О прошлом точит его мысль – застряла в горле, словно пыж,
влечет к березке, тем лесам, - назад к родимым берегам…
Невмочь ему - покой и тишь.
     Невмочь ему - покой и тишь.

Es tobt der Wind die ganze Nacht, - mit vollen Lungen bläst und kracht.
Er voll genießt sein Element und über Feld und Hügel rennt;
hier ist er Herr - er hat die Macht.
Es lässt die Einsicht ihn nicht los, steckt ihm im Halse, wie ein Kloß:
Zurück er sehnt sich nach dem Hain, nach schlanker Birke - zart und fein, -
er jammert schlaf- und ruhelos.
    Er jammert schlaf- und ruhelos.

Он сохнет по крутым горам, по разметавшимся снегам,
где он гонял - младой олень, сбивая панты набекрень, -
по необъезженным долам.
Он рвал, взьяренный, шпили с крыш, ломая стонущий камыш,
и мчал, его уж не свернуть, ликуя, пробивая путь,
мял под собой всяк куст и лист.
    Мял под собой всяк куст и лист.

Er sehnt sich rückwärts nach den Höh’n, nach tiefen, silberweißen Schnee‘n,
wo er sich wälzte im Gebüsch, sich jeder Hürd‘ entgegen schmiss,
frohlockte, wie ein junges Reh.
Er riss den Schiefer von dem Dach, Gewächsen die Genicke brach.
Und jagte durch die Gegend hin mit brausendem und sturem Sinn,
und legte jedes Buschwerk flach…
    Und legte jedes Buschwerk flach.

В ветвях березки вдруг застрял, - он прежде этих чувств не знал, -
и этих странных мыслей ход. – Его покрыл горячий пот, -
и дерзость вдруг он растерял.
Росла березка у тропы, встав гордо на его пути.
Он перевел в смятеньи дух, лаская перси ей и слух, -
огонь зардел в его груди.
    Огонь зардел в его груди.

An einer Birke hielt er inn‘, nahm wahr, wie nie seit Weltbeginn,
ein seltsames Gedankengut. Es war gescheh‘n um seinen Mut,
die Dreistheit ihm entwich dahin.
Die Birke zierlich stand am Steg, versperrte ihm gewohnten Weg.
Er stockte, stob um sie herum, liebkoste ihre Reize stumm, -
sein Herzschlag raste quer und schräg…
    Sein Herzschlag raste quer und schräg…

Обвил ей ветер тело, грудь, азарт разверзся - не вздохнуть.
Он целовал ее, ласкал, в высоких чувствах утопал, -
назад не в силах повернуть.
Она вдруг кинулась к нему, раскрыв объятья на ветру,    
он вновь коснулся ее плеч – и губ,.. - таких не знал он встреч
и вожделений - красоту.
    И вожделений - красоту.

Der Wind umrang ihr Leib und Brust, mit ungestümen Drang und Lust.
Er koste zart und küsste sie, ging auf in wilder Phantasie;
nichts konnte bremsen sein Gelüst.
Sie streckte prompt die Arme aus entgegen stürmischem Gebraus,
das zärtlich ihr die Schultern strich, auf ihre Lippen sanfte wich. -
Und sie versank im Liebesrausch…
   Und sie versank im Liebesrausch.

Березки лебединый стан, как своенравный ураган,
бросался, взвившись на ветру, - безудержно навстречь ему,
но разум вдруг восстал - незван.
Проказник сделал пируэт и с нежностью шепнул в ответ:
люблю тебя я без конца, бездонная любовь моя,
мой долгожданный лунный свет.
   Мой долгожданный лунный свет.

Ihr Schwanenleib sich willig wand, entrang dem nüchternen Verstand.
Sie hin und her sich riss im Wind, und ihr Verlangen wuchs geschwind, -
ihr wurde plötzlich angst und bang…
Er blies ihr sanfte ins Gesicht und lispelte – der dreiste Wicht:
Ich hab dich lieb bis an das End, bis hin zum Rand des Firmaments,
mein langersehntes Mondscheinlicht.
   Mein langersehntes Mondscheinlicht.

Страсть власть над ветром обрела, вперед безудержно рвала.
В небесную он взвился высь, затмив березки взор и мысль, -
природы зову отдался.
И бьется ветер - вновь и вновь! Вскипает у обоих кровь.
Он, соскользая со ствола, разоблачившись донага,
увлек красавицу с собой…
    Увлек красавицу с собой…

Des Windes Brunst nahm an Gestalt und fand nun bald schon keinen Halt,
stieg auf zu Himmelshöhen hin, vernebelte des Birkleins Sinn, -
sank in des Lustdrangs Urgewalt…
Nun noch ein Windstoß – Hochakkord, es schwoll der Beiden Blut sofort,
und er, indem er abgesackt – vom Leib der Schönheit – splitternackt,
riss sie zum siebten Himmel fort…
  Riss sie zum siebten Himmel fort.

…Как шторм угасла песнь любви – сонг гармоничной красоты, -
исчез он в синих небесах. Лишь слышен волка вой в снегах -
и эха плач в ночной дали…

…Стоит березка в гае том – объята нежным ветерком…
Кто рвет за чувств кайму меня – cквозь буреломы и снега?! -                                             
   Сдавил мне сердце боли ком…
   Сдавил мне сердце боли ком…
Твой образ льется из ночи, из плена беспробудной мглы,             
cквозь расстоянья и года. – Cуть моих дум - березка та…

Мой разум гложат миражи, -
твой образ льется из ночи…

…Wie Sturm das Liebeslied verklang – der höchsten Harmonie Gesang,
in Himmelshöh‘n schwand seine Spur. Ein Wolfsruf hallte durch die Flur,.. -
ein jämmerlicher Echoklang…
…In weiter Fern‘ grünt junger Hain, umweht vom Wind - ein Birkelein.
Wer zerrt da mir am Sinnessaum? – ich halt mich in dem Sattel kaum.
Das Herz mir drückt ein schwerer Stein…
Das Herz mir drückt ein schwerer Stein…

Dein Abbild aus dem Dunkel sticht, durch Raum und Zeit die Hürden bricht…
Ich denk‘ zurück an jenen Hain, - das unvergess’ne Birkelein.

Dein Abbild durch den Äther sticht,  
nagt mir am Sinn im Mondscheinlicht…

                                                                             Перевод осуществлен 19.08.2019 из немецкого оригинала автора,

                                                                             опубликованного 25.02.2018. Актуальная редакция 23.11.2020.

___________________________________________________________________________________________

 

Желанновские зарисовки

 

Солдаты Отчизны

 

Наверное, в каждом доме, где росли сыновья, в семейном альбоме бережно хранятся фотографии парней в солдатской форме, ведь для абсолютного большинства мужчин в России служба в рядах Советской Армии была обязательной. Она считалась «школой жизни»,  была своеобразным «предисловием» к их будущей взрослой, самостоятельной судьбе.

 

В нашем семейном альбоме, который мама начала вести в пятидесятые годы прошлого века, их немного: фото моего брата Александра Майера, матроса Краснознаменного Тихоокеанского флота (служил в 1972-1975 годах), фото брата Эдуарда Майера – курсанта Иркутского летно-технического училища гражданской авиации, которое одновременно с учебой давало и военную подготовку, и еще одно очень-очень старое, но качественное фото, которым я «проиллюстрирую» эту мою статью. Если взглянуть на эту фотографию мельком, может показаться, что на снимке – артист или артист в роли солдата Советской Армии. (Так нам всегда казалось в детстве, когда мы сравнивали его со снимками артистов советского кино). Однако на фото действительно солдат Советской Армии. Зовут его Анатолий Баев. На обороте снимка, который был прислан нашим родителям, можно прочесть: «Родным дяде Косте и тете Амалии от Анатолия. В знак глубокого уважения». И далее: город Рига, в/ч 01325, 21. 07. 1963 год.

 

Уже почти 60 лет хранится в нашем семейном альбоме этот снимок. Давно нет в живых ни наших родителей, ни самого Анатолия Баева, а мы по-прежнему бережем это фото, восхищаемся и красотой дорогого нам солдата, и самим снимком. Анатолий, сын Марии Андреевны Вайцель и брат наших двоюродных сестер Нелли и Розы Вайцель, родился в сентябре 1941 года в железнодорожном составе, в котором везли в Сибирь депортированных немцев Поволжья. Конечным пунктом депортации для Марии Андреевны с новорожденным сыном на руках стало сибирское село Желанное на юге Омской области. Анатолий вырос в этом селе, окончил Желанновскую среднюю школу. А затем в начале шестидесятых годов прошлого века три года служил в рядах Советской Армии.

 

Связь с родными, с родиной солдаты держали в то время только письмами. Писали домой, писали другим родственникам и друзьям, ждали ответов, спешили прислать родным свои первые фото в непривычной поначалу военной форме. Как важны и дороги были солдатские письма и снимки родителям, ведь, проводив сыновей на службу, они с волнением, нетерпением и тревогой ждали любой весточки, надеялись, что получит солдат отпуск, приедет на побывку, и, конечно же, ждали окончания срока службы и возвращения их домой. И обязательно, будь то проводы на службу или возвращение домой, старались устроить праздничные проводы -встречи. И, казалось бы, дело это в каждом конкретном случае было чисто семейное.

 

Но случалось и по-другому. Как вспоминает мой ровесник Виктор Эрлих, ему и моим одноклассникам Володе Нацаренусу и Пете Бондарю повезло: в год их призыва в Желанновском Доме культуры были устроены торжественные проводы парней на службу, и каждый вместе с напутствием и наказом служить достойно получил на память и горсть родной земли. И желанновский селькор О.Ф. Коноплева в своей заметке «Желанновцы и Желанное» рассказывает о том, что обрядовая комиссия при сельском совете проводила торжественные проводы юношей в Армию, встречи демобилизованных солдат, праздник «Твой сын – солдат своей Отчизны! И если на торжественных проводах и встречах герои организованных в их честь мероприятий присутствовали лично, то на празднике «Твой сын – солдат своей Отчизны» его, пожалуй, смело можно назвать «заочным».

 

Цель этого праздника, по задумке главного организатора – членов юнкоровско-следопытского кружка «Искорка» при Желанновской средней школе – состояла в том, чтобы рассказать жителям села о земляках, несущих сегодня, сейчас службу в рядах Советской Армии. Рассказать не когда-нибудь и как-нибудь, а именно накануне 23 февраля - замечательного праздника Дня Советской Армии, и именно устами компетентых источников – командования тех частей, в которых ребята служат. И несли парни службу в самых разных уголках своей огромной страны: стояли на вахте, дневалили, дежурили по кухне, занимались боевой и политической подготовкой, а в это время на далекой родине в заснеженном родном селе  в тесно заполненном Доме культуры земляки, затаив дыхание, слушали письма, полученные к празднику из воинских частей. О том, чтобы эти письма вовремя получить, заботились задолго до праздника члены кружка «Искорка», рассылая запросы по всем собранным адресам, собирая полученные ответы. А потом составлялся сценарий, который включал и порядок чтения писем, и номера художественной самодеятельности.

Это был замечательный праздник. Поскольку виновников  торжества- солдат срочной службы- в зале не было, зрители, слушая очередное письмо, искали глазами, оборачивались к их родителям, разделяя с ними радость доброй вести о сыне. Вытирали украдкой слезы взволнованные мамы, смущенно улыбались сдержанные отцы...

Конечно, случись такой праздник сегодня, в дигитальные времена, наверное, мгновенно в воинские части на телефоны солдат были бы отправлены десятки фотографий, видео этого мероприятия. Тогда же, в семидесятые годы двадцатого века, о нем рассказывали солдатам в своих письмах матери, подруги, друзья. Возможно, многие жители Желанного, участники тех праздников, и сегдня еще хранят о них самые теплые воспоминания. А солдаты, вернувшись домой, помнят, не забывают годы службы в Советской Армии.

 

Но их, выполнивших свой священный долг, не забывают теперь, в новом веке, и в селе. В Желанновском краеведческом музее собраны альбомы с фотографиями бывших военнослужащих – пехотинцев, пограничников, матросов, десантников и т.д., и альбомы эти постоянно пополняются. В честь бывших защитников Отечества поставлены в центре села в парке музея памятные знаки, отмечаются дни разных родов войск. К сожалению, не могу сказать, кем был, точнее, в каких войсках служил  в Армии Анатолий Баев, но это никогда не было нам особо итересно. Потому что мы знали главное: на этом снимке он – солдат Советской Армии, солдат своей Отчизны. И пока хранится в нашем доме семейный альбом, будет хранится в нем и эта фотография.

 

Лидия Майер

Февраль 2021

На снимке: Анатолий Баев.

______________________________________________________________________________________________________

Желанновские зарисовки

 

Памятные снимки от директора

 

 

Как-то много лет назад к моему юбилею мои сестры приготовили мне подарок – рукописную книгу - сборник моих стихов. Поместили в ней и немало фотографий. Но из моей школьной поры их было только две. На одной из них я – ученица первого класса Желанновской средней школы, на второй – уже восьмиклассница (Эту фотографию я поставила к моей статье «Прошу принять меня...»). Первое фото сделано зимой на улице на фоне стены тогдашнего клуба. Видимо, шел в этот момент мелкий снежок, который можно заметить и на снимке. Второе, похоже, тоже на улице, но уже на фоне знамени с гербом Советского Союза. Но все это не главное. Гораздо важнее, что эти снимки сделал директор нашей школы Иван Павлович Бучин. И моменты съемок, и самого Ивана Павловича я до сих пор очень хорошо помню.

 

Он работал директором нашей школы с 1954 по 1968 год. Мы – мои одноклассники и я – пришли в первый класс Желанновской средней школы осенью 1960 года, и до восьмого класса включительно Иван Павлович Бучин был для нас строгим и мудрым руководителем школы. Не берусь судить, как он сам видел эти годы своей жизни, но для нас это были «школьные годы чудесные, с книгою, дружбою, песнею...» И еше с фотографиями, которые постоянно делал Иван Павлович.

 

Их было несколько в нашем семейном альбоме и, как заметила однажды моя сестра Роза, «если бы не снимки Ивана Павловича Бучина, у меня не было даже столько фотографий из школьных лет». Да и у меня не было бы моих фото ни из первого, ни из восьмого класса. Но в далекие шестидесятые годы прошлого века на стене в коридоре Желанновской средней школы висела Доска почета. И, наверное, это было в школе традицией: по окончании каждой четверти в классах составлялись списки отличников и хорошистов (то есть тех, кто учился только на пятерки и четверки). В соответствии с ними директор школы Иван Павлович Бучин делал индивидуальные или групповые фотографии этих учеников, которые и помещались потом на Доску почета.

 

 От этой традиции и «произошли», вероятно, наши фотографии. И кроме моей личной я бережно храню и другую, которой в этом году будет шестьдесят лет. Снимок уже очень и очень старый, он местами вытерся, пожелтел, потрескался, но узнаю на нем всех моих одноклассников – лучших учеников первого Б класса 1960-61 учебного года: Саша Бочаров, Маруся Иванюк, Вера Сорокина, Люда Клышко, Лида Майер, Витя Кромм, Слава Коноплев, Валера Кин, Валя Шабалина, Шура Пелих. Подобное фото – и не одно, есть и у моей старшей сестры. Как эти снимки попали в наш семейный альбом, теперь, к сожалению, никто не помнит и не знает. Но уверена: не могло это произойти без участия Ивана Павловича, ведь сделаны они в школе и находились в школе. Но тем дороже все эти фотографии, тем глубже наша признательность и благодарность дорогому директору школы Ивану Павловичу Бучину. А у него ведь, наверняка, хватало работы и забот и без фотографирования.

 

В конце пятидесятых- начале шестидесятых годов прошлого века классных помещений в школе для всех не хватало, и школьники были «рассеяны» по селу. Поэтому в 1960 году началось строительство нового здания школы. Длилось оно три года, и первого сентября 1963 года школа была торжественно открыта. Но и в ней особого простора не было, занятия шли в две смены. И все же уже в 1967 году педколлектив во главе с директором решил освободить одно классное помещение для работ Кирилла Моисеевича Саханя, для «Ленинской комнаты», из которой и вырос потом нынешний Желанновский краеведческий музей.

 

Конечно, каждый тогдашний школьник знал, что и Кирилл Моисеевич Сахань, и Иван Павлович Бучин были участниками войны, воевали на фронтах Великой Отечественной. И если наши учителя, может быть, даже уже тогда понимали, как важно хранить память о ней, то все же не особенно охотно рассказывали о своем участии в ней. И, наверное, прав поэт, заметивший, «большое видится на расстоянии».  Теперь мы стремимся не только назвать и узнать каждого, но и дать пояснения, уточнения, поэтому и созданы книги памяти. В седьмом томе книги «Солдаты Победы»  есть и строка о нашем директоре:

 

Бучин Иван Павлович, р.1921, рядовой, мин. Полк, ЮЗФ...

Тоже немного. Но тем интереснее была для меня статья «Как воевали дети врага народа». Она была опубликована в газете «Единство» Павловского района Краснодарского края. По просьбе дочери Ивана Павловича напечатала ее недавно и газета «Пламя» Одесского района. Рассказывается в ней о судьбах и военных дорогах Ивана Павловича Бучина и его брата Николая Павловича. Дети «врага народа», они рвались защищать родину и добились своего, стали бойцами- фронтовиками. Николай Павлович погиб, а Ивану Пвловичу повезло выжить, вернуться, стать педагогом и нашим любимым директором Желанновской средней школы. Под впечатлением от этой статьи я и решила поделиться своими воспоминаниями об Иване Павловиче...

 

Весной 1968 года мы окончили восьмой класс, и директор школы Иван Павлович Бучин торжественно вручил нам свидетельства о восьмилетнем образованиии, а потом мы все вместе сфотографировались на школьном крыльце. И я очень рада, что есть у меня эта редкая, пожалуй, для того времени фотография, на которой Иван Павлович наконец-то хоть раз не за объективом фотоаппарата, а перед ним – вместе с нашими любимыми учителями и с нами. Тогда мы еше не знали, что вскоре семья Бучиных уедет из Желанного, и когда осенью мы придем в девятый класс, в школе будет уже другой директор. Но тем дороже это фото. Оно ведь стало  памятным не только для всех нас и особенно для тех, кто после восьмого класса покинул школу, но памятным, символичным  для самого Ивана Павловича: может быть, последнее фото с учениками и коллегами на крыльце Желанновской средней школы, директором которой он был почти полтора десятилетия.

 

Лидия Майер

На снимке: сидят (слева направо): Иван Павлович Бучин, учитель математики Мария Ефимовна Баглик,

учителя русского языка и литературы Ольга Андреевна Астафьева и Вера Алексадндровна Дядева.

Пятая слева в нашем девчоночьем ряду я - автор этой статьи.

______________________________________________________________________________________________________

 

Желанновские зарисовки

 

Горсть родной земли

 

 

Начиная эту мою статью с воспоминаний земляка-одноклассника Виктора Эрлиха, хочу заметить, что в российских деревнях во времена существования Советского Союза значительное внимание уделялось культурной жизни села. В основном занимались этим работники Домов культуры, которые имелись в каждом населенном пункте. Культработники проводили праздники, организовывали работу различных кружков. Но иногда в селах шли и дальше. В селе Желанном Одесского района Омской области при сельском совете в те годы была создана обрядовая комиссия, которой руководила учительница Желанновской средней школы, сельская активистка Ольга Феоктистовна Коноплева. Ее задачей тоже была в основном организация праздничных мероприятий, но комиссия наряду с этим проводила и различные обряды, ритуалы. К примеру, торжественные регистрации браков и новорожденных, праздники «В жизни раз бывает восемнадцать лет», «Моя улица – мой дом», «Твой сын – солдат своей Отчизны», встречи демобилизованных солдат и торжественные проводы юношей на службу в ряды Советской Армии. О последнем и рассказывает Виктор Эрлих, и я приведу его воспоминания почти дословно.

 

«19 мая 1971 года во Дворце культуры совхоза «Желанный» были устроены торжественные проводы призывников в Советскую Армию. В этот день вместе с моими одноклассниками Володей Нацаренусом и Петей Бондарем я получил из рук Ольги Феоктистовны Коноплевой горсть родной земли.

 

Уходя в армию, я, разумеется, ее оставил дома. Оно ведь и понятно. Сохранить такой символ в армии было просто невозможно.

 

Я вернулся к этой горсточке земли позже, когда женился и прочно осел в областном центре. На протяжении более двадцати лет моей жизни и деятельности в Омске, каждый раз, возвращаясь с работы домой, я знал, что дома меня ждет и частичка моего родного села Желанное.

 

Этот символ я взял с собой и решившись на переезд в Германию. Более двадцати лет сопровождал он меня здесь.

В августе 2016 года мы заселились в новую квартиру. Перед подъездом нашего дома стоит сегодня в цвету белая акация. Когда она цветет, я невольно сравниваю ее с кустами нашей желтой акации перед окном нашего дома в Желанном. 28 августа 2016 года я высыпал ту горсть родной сибирской земли, посыпав и удобрив тем самым корни этой белой акации. Теперь стою перед открытым я окном, вдыхая аромат, цветением ее любуясь...»

 

*     *     *

В 1970 году Виктор Эрлих, я и все наши одноклассники окончили Желанновскую среднюю школу, нынче в июне отметили 50-летие этого события. Конечно же, ясно, что биографии уже «написаны», жизнь сложилась. И вехи жизни Виктора Эрлиха в приведенных его воспоминаниях четко прослеживаются. Как и ее «география» - от Германии до Сибири.

 

Родиной Виктора стало сибирское село Желанное, куда в сентябре 1941 года в числе множества жертв сталинского Указа от 28 августа 1941 года были депортированы с тремя малолетними детьми его родители Вольдемар и Ирма Эрлихи. Отец Виктора, бывший боец Красной Армии, был определен в «трудовую армию» на Урал и вернулся к семье в Желанное лишь в 1947 году. В семье родилось еще трое сыновей, Виктор стал самым младшим. Отец его вскоре умер, и мать, учительница немецкого языка Желанновской средней школы, поднимала детей одна.

 

После окончания школы Виктор отслужил в Советской Армии, поступил в строительный техникум, женился, работал по специальности мастером в одном из домостроительных комбинатов в Омске. Строил дома, растил вместе с женой Любой сыновей, навещал маму и друзей в родном селе.

 

В 80-годы прошлого века советские немцы, поверившие в перестройку, и в наконец-то, как им казалось тогда, в реально возможную реабилитацию своего народа и восстановление автономной республики немцев Поволжья, начали активную работу, стремясь достигнуть этих целей. Включился в нее и Виктор Эрлих. Возможно, сказалось на этом решении и влияние семьи, хотя, как отмечает он сам, Ирма Федоровна Эрлих скорее оберегала своих сыновей от лишней, а точнее - опасной на ее взгляд информации об истории российских немцев, их трудной, незавидной судьбе. Но в 1982 году его брат Константин Эрлих издал книгу «Lose Blätter», в которой в числе литературно-исторических и -критических очерков Виктор обнаружил новеллу, прототипами главных героев которой являлись его родители, Вольдемар и Ирма Эрлихи, а также обыгрывалась подцензурная тема трудармии... Виктор с интересом ознакомился с некоторыми неизвестными ему доселе деталями семейной биографии...

 

В мае 1986 года Виктор примкнул к группе активистов, которые в то время почти подпольно вели общественную, разъяснительную работу среди населения Омской области. И уже в октябре того же года он принял участии в создании в Омске общественно-политического клуба «Нойес Лебен», что позволило проводить разъяснительную работу более открыто, на более широкую аудиторию, с привлечением, по возможности, средств массовой информации.

 

В июне 1989 года Виктор Эрлих принял участие в учреждении Омского областного общества российских немцев «Видергебурт-Возрождение». На отчётно-выборной конференции в октябре 1990 года он был избран его председателем. Виктор много работал, участвуя в организации и работе различных научно-практических конференций и культурно-просветительских мероприятий как областного, так и всесоюзного и международного масштаба. В качестве примера можно привести организованный и проведённый областным обществом «Видергебурт-Возрождение» в октябре 1993 года Международный Фестиваль немецкой культуры, в котором приняли участие более 60 гостей-музыкантов из Германии, гастроли музыкальной капеллы из Баварии под руководством Р. Райснера в августе 1992 года. Активисты областного общества «Видергебурт-Возрождение» своей деятельностью, несомненно, оставили след в истории ….

Но, к сожалению, светлым мечтам и надеждам российских немцев о реабилитации народа и теперь еще не довелось сбыться, а семья Виктора Эрлиха уже четверть века живет в Германии. Но любуясь сегодня из окна цветом белой акации, он все ещё вспоминает жёлтую акацию перед своим домом в Желанном.

 

И связи его с родиной, Россией надежны и крепки. Зовут, влекут на родную землю не только могилы родителей и двух братьев, но и друзья, одноклассники, коллеги и соратники. В 2010 году вместе с одноклассниками Виктор отмечал в Желанновской школе сорокалетие выпуска, а в 2012 – столетие родной школы.

 

В 2015 - в год, когда его матери Ирме Федоровне Эрлих исполнилось бы 100 лет, он снова был в Желанном. Встретился с друзьями-одноклассниками Вячеславом и Любовью Коноплевыми, Иваном Лаштабой, Петром Бондарем, которые помогли ему обновить памятник на могиле матери. Виктор и теперь еще очень благодарен друзьям за поддержку и помощь и неизменно, когда заходит об этом разговор, замечает: «Без них я бы не справился».

 

Конечно же, мечтал Виктор и 50-летие окончания школы отметить летом в Желанном, но вмешалась «корона», отодвинув поездку на неопределенный срок. И все же планы - непременно вновь побывать на родине, в России – остаются.

 

И это,  не сомневаюсь, типичная для множества переселенческих семей ситуация: много лет живут люди в Германии, но постоянно навещают родные места в России. Подтвердить это можно и примерами. В прошлом году в Желанном торжественно и широко праздновалось 110-летие села, и немало среди гостей было жителей Германии, бывших желанновцев.

 

Как смешались немецкая и сибирская, русская земля под белыми акациями, о которых рассказал Виктор Эрлих, так тесно связаны в душах переселенцев Германия и Россия. Германия – как место жительства, Россия – для многих как место рождения, детства, чудесных школьных лет, просто как прошлое, говоря о котором великий немецкий поэт Генрих Гейне, много лет проживший в эмиграции во Франции, заметил: «прошлое – родина души». И можно ли от него отказаться?

Лидия Майер.

Июль 2020.

На снимках: делегаты третьего съезда немцев СССР (слева направо): Генрих Арнгольд, председатель общества «Возрождение» из Караганды, омичи проф., д-р Альберт Обгольц и председатель Омского областного общества «Возрождение» Виктор Эрлих с гостем из Германии - депутатом Бундестага Альфредом Дрегером; ученики 10 класса (слева направо): Ваня Лаштаба, Володя Шабалин, Витя Вильгельм, Слава Коноплев, Саша Миллер, Витя Эрлих; 4-ая делегация советских (российских) немцев во время пребывания в Москве, июль 1988 г.. Виктор Эрлих – во втором ряду третий справа, четвертый справа – Генрих Гроут, председатель всесоюзного общества „Возрождение“ - „Видергебурт“. Фото предоставлены Виктором Эрлихом.

_______________________________________________________________________________________________________________________________

 

Заметки к фотографии

 

Подписано в печать

 

 

Когда-то давным-давно день 5 мая был для работников печати профессиональным праздником, который так и назывался – День советской печати. В пору моей работы в редакции газеты «Нива» Кормиловского района его дружно отмечали как коллектив редакции, так и коллектив типографии, часто совместно. Да и как иначе, ведь у нас было одно общее «дитя» - районная газета. А кроме того работали мы в одном здании – Доме печати: типография на первом этаже, редакция – на втором.

 

На втором этаже коллектив редакции - журналисты, машинистка, фотокорреспондент, корректор - во главе с редактором собирали и готовили материалы для очередного номера газеты. Здесь делались макеты полос, как назывались тогда газетные страницы, и все это, выполненное на бумаге, передавалось ответственным секретарем в типографию полиграфистам. Им предстояло превратить  эти материалы в печатное издание, в текущий номер газеты.

 

Не знаю, сохранились ли в Кормиловке или в других райцентрах типографии в том виде, в каком были они в прежние времена. Но если бы сохранились – какой интересный музей истории печати можно было бы в них открыть. Вся работа над созданием газеты выполнялась здесь в трех цехах. Вычитанные гранки журналистских статей и других материалов поступали в линотипный цех. Здесь стояли огромные, до потолка высотой линотипы, за которыми работали линотипистки. Они набирали на клавиатуре, подобной клавиатуре пишущей машинки,  тексты. Где-то глубоко в «утробе» этих громоздких и шумных машин буквы отливались в литеры, сливающиеся в строчки и складывающиеся затем в колонки.

 

Готовые набранные материалы передавались в следующий цех, и за дело бралась верстальщица, вручную собирающая в строгом соответствии с макетом каждую газетную страницу в отдельности. Распределялись на ней тексты, расставлялись линейки, из букв указанных в макете шрифтов набирались заголовки. Приклеивались фото, которые механик «нарезал» на металлических пластинках с обычных фотографий, сделанных фотокорреспондентом. Когда полоса была «тиснута» на бумагу, она возвращалась в редакцию, и начиналась работа корректора и журналиста, дежурного по номеру. Им предстояло вычитывать и править полосы до «безошибочного» состояния.

 

Подготовленные таким образом страницы-полосы передавались дальше, в печатный цех, где печатницы на своих машинах готовили к печати внутренний и внешний развороты. И только после последнего тщательного котроля уже чистые полосы еще раз просматривал редактор. Он подписывал их в печать, и лишь тогда в цехах включались в работу печатные машины, чтобы утром свежая газета была на почте. Там  газету развозили по деревням и селам,  а на местах их раскладывали  по сумкам и разносили почтальоны, чтобы каждый подписчик получил свою районку. Конечно, в доставке газеты и сегодня вряд ли что изменилось. А в призводстве...

 

Поэтому пишу эту мою статью, и не покидает меня печаль, ведь кажется мне, что рассказываю о навечно затонувшей Атлантиде. Сколько в этих воспоминаниях не только навсегда ушедщих в былое машин и предметов, рабочих процессов и действий, но даже профессий. А это была для людей работа. Не всегда легкая, но наверняка для многих любимая и дорогая. И воспоминания о ней, надеюсь, у большинства и моих коллег, и бывших работников типографии остались самые светлые и добрые.

 

Уже много лет хранится у меня эта фотография, сделанная в печатном цехе Кормиловской типографии. Это было, пожалуй, лет тридцать пять  назад. И я, к сожалению, не очень уверена, правильно ли помню имена корректора слева от меня, (кажется, Людмила), и печатницы справа,(кажется, Надежда), а фамилии и вовсе не помню, да и не знаю, у кого бы теперь спросить.  А я - в центре, очевидно, дежурная по номеру, и, наверное, «контролирую» в последний раз разворот, чтобы отнести его на подпись к редактору. И когда газета будет подписана в печать, и заработают на полную мощность печатные машины,  районка сделает первый шаг к выходу в свет. Трудно теперь даже представить, что в то далекое советское время при таком трудоемком и длительном процессе производства районная газета выходила три раза в неделю. И вполне заслуженным был и для журналистов, и для полиграфистов этот светлый день в мае – День советскй печати.

Лидия Майер.

Апрель 2020.

На снимке: у печатной машины в одном из цехов Кормиловской типографии.

В центре - автор статьи, слева – корректор, справа – печатница.

______________________________________________________________________________________________________

Ель у крыльца

 

 

Ее принес во двор отец. Как-то весной под вечер, вернувшись с работы, он, не заходя в дом, позвал с крыльца:

 

-Идите-ка сюда!

 

Почему-то я была в тот час на веранде одна, и когда вышла на крыльцо, отец уже осторожно разворачивал какую-то не то рогожку, не то плотную оберточную бумагу.

 

-Что это?

-Вот, смотри...

 

И я ахнула, потому что в этом свертке-кульке оказалась маленькая, круглая, пожалуй, чуть больше детского мяча, елочка. Саженец настоящей ели! Хотя в нашем степном краю на юге Западной Сибири в то время уже заметно поднялись и окрепли и посадки в лесопитомнике, и лесополосы, заложенные в начале шестидесятых годов прошлого века для борьбы с эрозией почвы, ели оставались большой редкостью, явлением экзотическим.

 

Отец, уже освободивший елочку из плена, осторожно оглаживал крохотные веточки, подгребал к корешкам осыпавшуюся землю:

 

-Сейчас мы ее посадим.

-А где?

 

Кажется, об этом отец тогда еще подумать не успел. И мы вместе с ним стали оглядывать ландшафт двора. У ворот, возле калитки на улицу, уже росли береза, осина, тополь, клен. За домом вдоль северной его стены стояли в ряд куст сирени и несколько березок, в палисаднике кудрявились клены.

 

-А вот куда! - и отец указал на место возле второй калитки, ведущей в хозяйственный двор. - Смотри, посадим ее вот здесь, и будет и рядом с крыльцом, и как раз напротив кухонного окна. Мы сможем тогда и зимой, и летом ею любоваться.

 

На том и порешили. Отец принес лопату и стал копать лунку, я тем временем “на подхвате”выполяла его просьбы: принести песка, пару ведер воды, подержать саженец, пока он, разровняв аккуратно корни, засыпал лунку. Когда работа была закончена, отец, довольный, еще раз оглядел “новоселку” - елочка смотрелась теперь как маленький колючий зеленый шар, и сказал:

 

-Ну вот теперь пусть растет!

 

В течение первого лета мы следили за елочкой с волнением и тревогой: не засохнет ли, не пропадет? Но когда следующей весной верхушка ее, набухшая светло-зеленой круглой почкой, потянулась вверх, вздохнули с облегчением и радостью: принялась, прижилась!

 

Это было давно, лет сорок назад. Но, вспоминая теперь и наше подворье, и родное село, не могу не отметить: любителей зеленых насаждений в нашем селе Желанном всегда было немало. Ведь посажена была еще в двадцатых годах прошлого века в селе тополиная роща, которая в мои школьные годы восхищала нас высотой и мощью деревьев, стоявших плотно, ровными рядами одно к одному, как могучее войско, как тридцать три богатыря. Она хорошо была видна из нашего двора и из любого конца деревни и всегда казалась мне тополиным парусом над селом.

 

Когда в 1963 году в Желанном открылась новая школа, с двух сторон ее окружали эта роща и пришкольный участок. А с восточной и южной стороны было открытое поле, которое в первую же весну было засажено деревьями. Каждый класс получал свой участок с несколькими рядками тополей. Как мы, пятиклашки, «болели» за своих «подшефных»! И радостно теперь, что поднялись они, выросли и  словно пришли на смену отжившей тополиной роще нашего детства и стали украшением села, как уже более ста лет украшают его березы на зеленой площади стадиона. Хотя – не только они. Ведь есть теперь в селе и парк Победы, за которым активно и добровольно ухаживают пенсионеры. Очень красивый парк, как мне неоднократно приходилось слышать от односельчан. «У нас такой красивый парк!» - заметила как-то осенью в телефонном разговоре моя одноклассиница. И я хорошо могу это представить, потому что помню еще красоту осеннего золота берез, а если еще оно перемежается зеленой хвоей...

 

Ведь хвойных насаждений в селе стало в последние годы намного больше, чем полвека назад. А, может быть, прибавится и еще. Ведь к 75-летию Победы в стране планируется провести акцию «Аллея Победы». В ходе ее предполагается высадить 27 миллионов деревьев, в память о каждом погибшем в той жестокой войне. Поэтому во всех селах и городах планируется массовая высадка деревьев. Конечно же, будет организована она и в Желанном, и станет наше село еще зеленей и краше.

Лидия Майер.

Апрель 2020.

На снимке: ель у крыльца нашего дома. Эту картину нарисовала моя племянница Евгения Майер.

______________________________________________________________________________________________________

 

К 85-летию газеты «Пламя»

 

Слово о селькорах

 

 

Прочитала недавно в Одесской районной газете «Пламя» (Омская область)  о том, что на базе редакции районной газеты активно работает омская региональная общественная  организация «Лидеры. Юнкоры. Краеведы. Селькоры» и порадовалась и за газету, и за ее создателей.

 

Юнкор. Рабкор. Селькор. Все это – сокращения, полное значение которых: юный корреспондент, рабочий корреспондент и сельский корреспондент. С самого начала существования районных газет было у них немало добровольных помощников, и имена их были хорошо известны читателям. Уверена: напишу сейчас только одно имя: Ольга Феоктистовна Коноплева (на снимке) – и не только жители Желанного, но и многие жители Одесского района тут же вспомнят, что она была одним из активнейших селькоров районной газеты. Четыре десятка лет сотрудничала Ольга Феоктистовна с редакцией газеты «Пламя» Одесского района, которая в феврале этого года отмечает 85-летие. В середине прошлого века написала она свои первые заметки в эту газету, и сотрудничала с ней потом всю оставшуюся жизнь, до начала двухтысячных годов. В сборнике ее заметок «Самое желанное село мое Желанное» отмечается, что за эти годы ею написано около 150 статей. Большинство из них хорошо известны желанновцам по этой книге, которая, наверное, имеется во многих домах.

 

А, может быть, до сих пор хранятся в семьях и газетные вырезки с ее статьями, рассказывающими, например, об отце или дедушке – ветеранах Великой Отечественной войны, о маме или бабушке – знатной труженице села. Ольга Феоктистовна умела находить и темы, и героев для своих заметок и в истории села, и в его трудовых буднях и праздниках, и в его людях. И я хорошо помню: и в школьные годы,  и потом – когда бы ни приходило «Пламя», первым делом мы просматривали страницы в поисках: нет ли чего «от О. Коноплевой». Если находили – чтение газеты всегда начиналось с ее заметки, а уж потом – все остальное.

 

Только в этом, конечно же, ничего удивительного нет. Наверное так же , сначала «высматривая» своих авторов, читали  районку и в других селах,. Ведь селькоры в далекие годы прошлого века имелись практически в каждом селе, иногда и не по одному. До сих пор помнятся даже некоторые их имена. В селе Одесском активным корреспондентом газеты был учитель Андрей Васильевич Рева. И если только я не ошибаюсь, печатались в «Пламени» не только его статьи и материалы на тему Великой Отечественной войны, но и стихи, и рисунки. Не только деловые, но и творческие материалы предлагал тогда селькор из Цветнополья директор школы Артур Андреевич Иордан. И еще помню имя учителя из Буняковки Александра Петровича Графкина. Свои первые фоторепортажи, материалы о сельских тружениках и из исторического прошлого некоторых поселений Одесского р-на, как-то села Бобровицы, например, публиковал в "Пламени" в 1966-67 гг. Константин Владимирович Эрлих.

 

Называю тех, кого помню, много фамилий, к сожалению, забылось, но фактом остается: у районных газет, как и у «Пламени», всегда был большой селькоровский актив. Они помогали журналистам делать газету интересней, находить новые темы, глубже вникать в проблемы, они были всегда на виду в своих селах и деревнях и готовы сообщать и о новостях, и о проблемах, словом, обо всем, что считали интересным и важным. Причем делали свою работу селькоры совершенно добровольно.

 

И мне кажется уместным привести здесь мое стихотворение «Селькор», которое я в августе 2009 года посвятила памяти Ольги Феоктистовны Коноплевой. Так же, как она – вдумчиво, внимательно, с уважением к собеседнику и со строгой требовательностью к своим материалам – работали, вероятно, и все другие селькоры.

 

Селькор

 

То - солдатские вдовы,

То – войны ветераны,

Люди вроде простые,

Но – сердечные раны,

Боль и горестность судеб,

Обожженные души -

Сколько ж надобно сердца –

Даже просто их слушать!

 

Сколько надо участья,

Состраданья, тепла,

Чтобы искра доверья

Сквозь слова проросла.

И доверие это

Не спугнуть, сохранить,

Чтоб от сердца до сердца -

Невидимкою нить...

 

Сколько надо работы,

За строкою – строка,

Чтобы людям поведать

О судьбе земляка.

Сколько надобно веры

В жизнь, в людей и в добро,

Чтоб звенело и пело

Над бумагой перо...

 

Коллективы редакцих газет ценили своих добровольных помощников, стремились, чтобы сотрудничество с ними было плодотворным и давало стимул к новым поискам и материалам. Одной из форм такой работы были слеты селькоров, которые проводились в каждом районе. Приглашались туда все – и селькоры, и юнкоры, и рабкоры (в рабочих поселках имелись и такие). Сколько было выступлений, обсуждений, споров. Сколько вручалось добровольным помощникам газеты наград и премий.

 

Немало слетов селькоров проводилось в редакции газеты «Нива» Кормиловского района Омской области. Мы, журналисты, были организаторами этих встреч. Может быть, поэтому они меньше помнятся, чем мой самый первый слет селькоров газеты «Пламя» Одесского района где-то во второй половине семидесятых годов прошлого века. В составе нашей делегации были тогда Ольга Феоктистовна Коноплева, я, учительница Желанновской средней школы, и наши юнкоры – ученицы Желанновской школы Полина Соловьева и Наташа Майер. Как бесконечно давно это было.

Но вот пишу эти строки и ловлю себя на мысли, что, пожалуй, с той поры ничего и не изменилось. Ведь допишу эту  статью и отправлю ее в редакцию районной газеты «Пламя», как и много лет назад, будучи еще ее селькором, потому что, говоря словами одного из моих шутливых «куплетов», посвященных районке:

 

Море прессы в белом свете!

Хорошо, конечно, это.

Но милее всех при этом

Мне районная газета!

 

+     +     +

 

А это стихотворение у меня родилось в унисон разгулявшейся погоде. Дарю его читателям:

 

Причуды природы

 

Он ввел в заблуждение всех.

Хоть были б уместней метели,

Рассыпал подснежников снег,

Что, в общем-то, дело апреля.

 

И чуткие ветки ольхи,

От солнца пьянея немножко,

Ожили – пушисты, легки

Проклюнулись крошки-сережки.

 

И люди глядят в календарь

С сомненьем и неодобреньем:

Февраль, еще только февраль –

И с эдаким вдруг потепленьем!

 

Одни катастрофой грозят,

Другие вздыхают: бывает...

И молча деревья стоят,

Причудам природы внимая.

 

                                              Февраль, 2020.

Лидия Майер.

______________________________________________________________________________________________________

Светлой памяти учителей Желанновской средней школы…

 

Учителя не умирают,

Их души будут вечно жить!

Их звезды, в темноте мерцая,

За нами тихо наблюдают,

Не прекращая нас любить!

 

Ведущий 1: Добрый день, уважаемые гости,

дорогие учителя и ветераны педагогического труда, выпускники разных лет и учащиеся нашей любимой Желанновской средней школы! Мы рады приветствовать вас накануне праздника Международного Дня Учителя. В далеком 1912 году открылись двери нашей сельской школы для мальчишек и девчонок тех незапамятных времен. Она дала путевку в жизнь ни одному поколению наших односельчан, способствовала не только приобретению ими необходимых жизненных знаний, но и содействовала становлению людей неравнодушных, преданных своей малой родине.

 

Ведущий 2: Много событий произошло со дня основания нашей школы. Что-то забылось, но многое осталось в нашей памяти и стало историей. Остались в памяти и люди, которые создавали эту историю. Щедры и отзывчивы были их сердца, вместившие в себя и радость и огорчения своих учеников. Это они заложили фундамент нашей школы, это они заложили ее традиции, вкладывая знания и душу в каждого воспитанника.

 

Ведущий 3:     И сколько б ни прошло и не промчалось лет,

                        Нам хочется порою оглянуться

                        На то, что унеслось, что словно смотрит вслед,

                        К чему душою хочется вернуться…

                        Сегодня вспомнить мы хотим

                        Учителей ушедших имена,

                        Хоть ход истории необратим,

                        Но память наша будет их хранить всегда!

 

Ведущий1: Сегодня мы посвящаем этот вечер им - нашим Учителям, ушедшим в мир иной…

 

Ведущая 3:   А ведь нелегким было то начало,

                     Не сразу наша школа такой стала.

                     Директор первый был еще и мастер, -

                     Нам было свыше послано то счастье:

                     Те дни ковались ею из огня и стали.

 

Такой помним мы первого директора школы Ганжу Марию Антоновну.

 

Рассказ о «делах давно минувших дней» ведет «Отличник народного просвещения», кавалер ордена «Знак Почета» Шупина Тамара Васильевна.

 

Ведущий 1: Наше село было основано в 1909 году и первые три года школы не было. Детей учили на дому те, кто сам умел читать, писать, считать. Таким был в селе Максим Григорьевич Сафьянов. На сходе граждан в 1910 году было принято решение о строительстве школы своими силами. Группа крестьян на лошадях и быках была отправлена в Омск за лесоматериалом. Все население села добровольно трудилось на стройке. Были свои плотники, столяры, жестянщики, печники и маляры. Школа была построена из круглых сосновых бревен. В каждой классной комнате были выложены облицованные железом, круглые голландские печи. Против дерновых землянок с крошечными окошками – школа была с большими окнами, железной крышей. Она бросалась в глаза и представлялась красавицей. 1 сентября школа приняла первых учеников. Было, правда, еще одно здание с тремя учебными комнатами и учительской, граничившее с сельхоздвором напротив. Одно время в одной из классных комнат размещался крольчатник.

 

Первыми учителями были Евгения Васильевна и Лукьян Васильевич Петровы из г. Тары. Первые ученики были 10-11 лет и старше. Зимой сторож спозаранку топил печи и к началу занятий в классе было уютно и тепло. Примерно в 1918 году приехал в Желанное учитель Дель-Гергельсон (возможно, Бергельсон). Это был человек средних лет, культурный, интеллигентный. Он много рассказывал о революции, Парижской коммуне, знакомил учеников с творчеством писателей и поэтов (можно предположить, что с узурпаторских большевистских позиций – ред.). Молодежь потянулась к знаниям. Группа парней из Желанного поступили на курсы учителей и затем вернулись в родное село учителями. К сожалению, их фотографии не сохранились.

 

Они были первыми.

В 1920 году супруги Мария Антоновна и Федор Акимович Ганжа, не считаясь ни с чем, покинули шумный город и поехали в глухое сибирское село учить детей грамоте, тянуть темную, забитую деревню к свету и знаниям, к новой жизни.

 

Ведущий 2: Они организовали культурную жизнь на селе. Федор Акимович преподавал математику в старших классах. Мария Антоновна обучала учащихся русскому языку и лите-ратуре. Их любили дети за требовательность, справедливость и душевность.

 

Они создали драмкружок, члены которого ставили пьесы. С любовью и старанием под руководством учителей школьники занимались озеленением школы и села.

 

Многим своим воспитанникам они привили любовь к учительскому труду. Многое было сделано супругами Ганжа для жителей села. Они проработали в Желанном 12 лет и оставили о себе добрую память.

 

В 1934 году в Желанном были открыты 5 и 6 классы. Школа стала именоваться неполной средней.  Директором школы была назначена Туровец Анна Андреевна. Она же вела русский язык и литературу.

 

Ведущий 1: К доброй и одновременно строгой Анне Андреевне тянулись и коллеги, и ученики, и родители. C интересом и любовью она открывала своим питомцам мир творчества Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Некрасова и др. писателей и поэтов. Сама очень проникновенно читала стихи и этому же учила учеников. Учителя 30-х годов Павел Сергеевич Кутиков, Елена Николаевна Волкова, Елена  Михайловна Ганжа, Кирилл Моисеевич Сахань оставили о себе самую добрую, благодарную память односельчан. Они учили ребят быть добропорядочными, трудолюби-выми, честными, жить ярко, увлеченно, интересно.

 

Ведущий 2: Кирилл Моисеевич Сахань начал свою педагогическую деятельность в конце тридцатых годов. Затем пришла война и он ушел на фронт. Участвовал в боевых сражениях… Вернувшись с фронта, он не один десяток лет своей жизни посвятил школе, любимому учительскому делу. Творческий, бескорыстный, добрый человек, он оставил о себе добрую память в сердцах учащихся и сельчан. Кирилл Моисеевич был делегатом 2 Всесоюзного съезда учителей в 1968 году в Москве. Ему было присвоено почетное звание Заслуженного учителя школы РСФСР.

 

Военные годы для школы были нелегкими. Не только промышленность и сельское хозяйство перестроились на военный лад, но и школа. Хлеб, посеянный в 41-м теми, кто ушел на защиту Родины, пришлось убирать ученикам-подросткам. Все было убрано до зернышка. Учебный год стал начинаться с октября месяца. Не хватало учебников, тетрадей… Директора и учителя в годы войны менялись: многие уходили на фронт. Константин Александрович Шуйский, Зот Васильевич Шестаков несли тяжелую директорскую ношу в годы войны.  

 

Ведущий 1: Но, несмотря на трудности, в 1942- 43 году на базе неполной средней школы была открыта средняя. Звягинцева Нина Ефремовна, в замужестве Корольская, Кольченко, Э.А. Сурженко Н.А., В.А. Овчинникова (эвакуированная из Ленинграда), З.А. Чухманова, Л.А. Шуйская, Е.Н. Волкова, Н.М. Бондарь (Шарова) – эти учителя работали в нашей школе в годы войны. Они учили детей и работали в колхозе, ыпускали боевые листки, писали письма на фронт, помогали семьям, у которых отцы погибли на фронте.

 

1945 год - Победа. В этом году состоялся первый выпуск учащихся 10 класса. Выпускники 1945 года посвятят всю свою жизнь учительскому труду. Это Т.И. Ганжа (Маслова), Д.П. Брославец (Лавриненко), Л.И. Волкова, Н.Т. Ключко.

В июле 1946 года директором был назначен Петр Фомич Егоров - преподаватель русского языка и литературы, а его жена, Анна Михайловна, стала преподавать математику.

 

Ведущий 2: Принимать школу новому директору пришлось в пропахшей порохом гимнастерке. Время было тяжелое, еще шли похоронки, надо было окружить заботой и вниманием детей, чьи отцы отдали жизнь за Родину. В колхозе не хватало рабочих рук, и учителя со школьниками пололи и убирали картофель, заготавливали топливо для школы, по-лоли пшеницу, собирали колоски, ремонтировали школу.

 

В короткое свободное время они принимали активное участие в художественной самодеятельности.

 

За восемь лет работы в качестве директора Желанновской средней школы Петр Фомич с дружным, сплоченным коллективом учителей и учащихся очень много сделал для укрепления базы школы, активного и плодотворного проведения учебно-воспитательной работы и непосредственного тесного контакта с родителями школьников.

Ведущий 1: Брат и сестра Бондарь: Павел Михайлович и Надежда Михайловна (в замужестве Шарова) - родились и выросли в большой крестьянской семье. Детей было четверо.  Росли без отца, но мать сумела всех поднять и дать образование. Жила в этой семье непреодолимая тяга к учебе. Им хотелось поскорее вырасти, получить образование. Надежда Михайловна заканчивает учительский институт, а Павел Михайлович после окончания семилетки вместе с братом Иваном поступают на учебу в Омский электромеханический техникум, и получают профессию железнодорожников. Только трудиться по этой специальности им не пришлось. Вначале была действительная военная служба, а затем грянула война. Но, наверное, Павел Михайлович был из тех, про которых говорят родился в рубашке. Сержант минноподрывного отделения, Бондарь пройдет фронтовыми дорогами Украину, Белоруссию, Венгрию, Польшу и даже дойдет до Берлина, где оставит свою роспись на рейхстаге. А после войны ему пришлось пойти на работу в школу, сначала в соседнем селе Цветково, а затем в Желанном. Вплоть до 1958 года он преподавал историю и черчение. Работал и учился заочно – вначале в учительском, а затем педагогическом институте на историческом факультете. Мечта Павла Михайловича - стать образованным человеком воплотилась в жизнь целиком и полностью. В памяти учеников Павел Михайлович это учитель, который всегда был внимательным, заботливым и добрым человеком и учил своих учеников только добру.

 

Ведущий 2: Желанновская школа гордится семейной педагогической династией семьи Емельяненко. В конце 30-х годов получил образование в Желанновской школе Петр Иванович Емельяненко. Война нарушила его планы. Прошел с боями пол-Европы… В 1946 году Петр Иванович возвратился домой. Преподавал в школе начальную военную подготовку и физкультуру. Учил своих учеников быть ловкими, сильными, выносливыми и здоровыми. Затем окончил заочно пединститут и стал преподавать историю. В конце семидесятых подполковник запаса Петр Иванович Емельяненко был назначен заведующим отделом районного образования. Вместе с супругой Лидией Ивановной они оставили самые добрые воспоминания о себе среди выпускников Желанновской средней школы.

 

Ведущий 1: В 1954 году директором школы стал Иван Павлович Бучин. Он руководил школой 14 лет. Первым делом Иван Павлович поставил задачу – построить новую школу. Старая школа уже не вмещала то количество учащихся, которое увеличилось в несколько раз. Старшие классы пополнились за счет учеников с периферии, с соседних деревень: Брезицка, Цветково и др. Для них был открыт интернат в одном из жилых домов. А пока часть занятий проходила в здании библиотеки и одном из жилых домов. В 1960 году вопрос о школе был решен положительно и в 1963 году новая школа распахнула свои двери.

Ведущий 1: Светлые классные комнаты, спортзал, библиотека, учительская, буфет, раздевалка, кабинеты трудового обучения, пионерская, комната для техперсонала. Вокруг школы – деревья и цветы. В 1967 году был построен интернат. Директор школы пользовался большим авторитетом у педагогов и жителей села. Школьники уважали его за строгость и справедливость, коллеги – за умение понять и всегда прийти на помощь в тяжелую минуту.

 

И еще один фронтовик работал в это время в Желанновской средней школе. Это Адам Васильевич Калинич. Родился Адам Васильевич в селе Житомир в крестьянской семье. В 1941 году закончил девять классов. Началась война. Дальше учиться не пришлось. Подросток стал работать в колхозе и в августе 1942 года был призван в армию. Сержант Калинич уже в декабре 1942 года принимал участие в обороне Тихвина, где командовал пулеметным расчетом. Защищал Синявинские высоты под Ленинградом, город Нарву. Был дважды ранен. После очередного ранения был комиссован и вернулся домой. Поступил на работу в колхозную мастерскую плотником, а затем его пригласили в школу преподавать уроки труда. Ребята из кружка «Умелые руки» не раз принимали участие в районных выставках детского творчества, демонстрируя свои поделки из дерева и металла.

 

В 1968-1975 годах директорами Желанновской средней школы были Василий Леонтьевич Пыжик (1968-1970), Николай Степанович Морозов (1970-1972), Владимир Ефимович Рабичев (1972-1975).

 

Коллектив учителей в эти годы был дружным, сплоченным, высоко профессиональным. Хорошо было организовано самоуправление учащихся, был виден их ответственный, творческий подход к решению текущих злободневных задач. В классах регулярно проводились политинформации, беседы и вечера на различные темы. Ежегодно проводились традиционные слеты „хорошистов“ и „отличников“ учебы. Во время школьных каникул учащиеся школы ходили в различные походы, совершали интересные туристические поездки по городам страны. Владимир Ефимович умело находил подходы к любому школьнику, мог заинтересовать любого. Именно им была начата работа по строительству новой двухэтажной школы в Желанном.

 

Ведущий 3:  Время быстро летит,

                     Пролетают года, словно птицы...

                     На уроки спешим –

                     Часу нет оглянуться назад.

                     И редеют ряды,

                     Не встречаем знакомые лица:

                     Рядом нет больше Вас,

                     Боль таится слезою в глазах.

 

Ведущий 2:  Об учителях начальной школы, ушедших в мир иной, поведет рассказ школьный библиотекарь, «Отличник Просвещения» Коноплева Любовь Николаевна.

 

Учителя начальных классов нашей школы – были людьми, словно созданными для того, чтобы нести тепло и радость своих сердец окружаемым. Это было их назначением, смыслом жизни. Для них учительская специальность была не ремеслом, а призванием, полем самоотверженной, творческой борьбы за становление грамотного, достойного человека. Нередко эта борьба сопровождалась разочарованиями и поражениями, но в обобщенном итоге, я думаю, в их деятельности доминировали все-таки удачи и победы. Их призванием было -  дарить свое тепло, свои знания, свой опыт, свою любовь - детям. Я назову их имена: Кропанева Елена Ивановна и Парамонова Екатерина Ефимовна.

 

Парамонова Екатерина Ефимовна – много лет была учительницей Житомирской начальной школы. Сложно было Елене Ивановне одновременно обучать учеников с 1-4 класс, но она отлично с этим справлялась. Об этом не раз рассказывали ее ученики, и они ей до сих пор благодарны.

 

Каждый год, первого сентября Елена Ивановна и Екатерина Ефимовна принимали из рук взволнованных родителей мальчишек и девчонок и вели их в Страну знаний. Для них профессия учителя была тяжелым каждодневным трудом, когда практически ежедневно надо было понять, простить, принять, выслушать, прийти на помощь, погладить по головке, иногда серьезно поговорить, пожурить, но ни в коем случае не обидеть, не оскорбить.

 

Хотелось бы сказать несколько слов об учителях Желанновской школы, чья судьба очень тесно переплетена с историей нашей школы и села. Они закончили эту школу с отличными успехами в учебе и спорте, были активными участниками художествен-ной самодеятельности, а затем посвятили свою жизнь преподавательской деятель-ности. Это Маслова (Ганжа) Тамара Ивановна, Коноплева (Лемешко) Ольга Феоктистовна, Лавриненко (Брославец) Дина Петровна, Бойко (Ганжа) Ан-тонина Степанов-на. За плечами этих женщин много лет нелегкого педагогичес-кого труда.

 

Коноплева (Лемешко) Ольга Феоктистовна закончила школу с похвальной грамотой в 1937 году и поступила в Омский педтехникум, но в связи с нехваткой в те далекие годы учителей, особенно в сельской местности, по призыву обкома комсомола пере-шла на заочное обучение и поехала в родной район работать. В неполные семнад-цать лет Ольга Феоктистовна стала учительницей, сначала в Славгородской началь-ной школе, а в военные годы учительницей начальных классов в родном селе. Много лет она дарила тепло своего сердца детям, а затем по состоянию здоровья перешла работать в школьную библиотеку.

 

Мы знаем и помним Ольгу Феоктистовну, как селькора газеты „Пламя“, летописца нашего села, как создателя юнкоровско-следопытс-кого кружка, как очень беспо-койного человека, труженика, который все свои силы, опыт и любовь к родному краю воспитывала не у одного поколения молодежи. Ее жизнь это пример для подражания.

Закончив школу в 1945 году и поступив в педучили-ще Лавриненко (Брославец) Дина Петровна и Маслова (Ганжа) Тамара Ивановна возвращают-ся в родное село и начинают свою трудовую дея-тельность. Тамара Ивановна умело сплачивала дет-ские коллективы, воспитывала в детях любовь к труду, внимательное отношение друг к другу, готов-ность прийти на помощь более слабому. Готовясь к урокам, она продумывала все его варианты, подби-рала задания для слабых, средних и более сильных учеников. Ее уроки проходили интересно и увлека-тельно. Она не просто учила детей запоминать ма-териал, а анализировать его, делать свои выводы. Дети чутко реагируют на внешность учителя и Тама-ра Ивановна всегда была образцом для подражания. Даже выйдя на пенсию, она появлялась „на людях“ всегда подтянутой, в строгом платье, с тщательно уложенной прической.

 

Наши учителя всегда были готовы прийти на помощь своим воспитанникам. Они старались помочь каждому: часто оставались после занятий и помогали тем, кто не мог самостоятельно справиться с заданием.

 

Лавриненко Дина Петровна всегда находила время для общения с родителями своих учеников. Дина Петровна - ка-жется, единственный учитель начальных классов, которая не простилась со своими учащимися после 4-го класса, а перешла вместе с ними в пятый класс. Закончив заочно пединститут, она из учителя начальных классов стала учи-телем-предметником. Стала преподавать им уроки географии и труда, оставаясь их классным руководителем вплоть до окончания ими школы в 1973 году.

 

Корольская (Звягинцева) Нина Ефремовна родилась в маленьком селе недалеко от Курска. В 1935 году семья Звягинцевых переезжают в Сибирь и выбирает для на места жительства деревню Любоми-ровку в Одесском районе. Нина аканчивает в Белос-токе среднюю школу и мечтает поступить в пединсти-тут. Но ее мечте не пришлось сбыться. Началась вой-на. Отец и брат уходят на фронт. Нина работает в колхозе, но в августе ее пригашают в райком комсо-мола и предлагают работу учительницы в Благода-ровской школе, а через год ее переводят в Желан-новскую среднюю школу. Летом она сдает экстерном экзамены в педучилище и затем бессменно в течении более тридцати лет ведет уроки у наших мальчишек и девчонок. Сколько детей прошло через ее руки! Владея в совершенстве методикой преподавания и педагогическим тактом, применяя передовой опыт, Нина Ефремовна давала своим ученикам глубокие и прочные знания. Строгая, требовательная, но вместе с тем чуткая и душевная, она находила ключ к сердцу каждого ученика. Она была награждена значком «Отличник народного просвещения». На одной из встреч со своими бывшими учениками, один из ее выпускников, вручая ей цветы, преклонил перед ней колени…

 

В 1955 году по направлению райкома комсомола отправят в Желанное пионервожатой Юрасову (Манзюк) Ольгу Ильиничну. Она была моей первой учительницей стала Юрасова Ольга Ильинична. Она была молодой и очень кра-сивой. В замечательном зеленом платье с красивым ажурным воротничком она была похожа на волшебницу из сказки. Она научила меня и моих одноклассников правильно держать ручку для письма и пользоваться другими школьными принадлежностями. Помогла нам  сформироваться как личностям. Она всегда поддерживала нас, верила в наши спо-собности, занималась во внеурочное время с теми, кто не усвоил материал, - словно она была нашей второй мамой. Она учила нас не только читать и писать, но и ценить дружбу. Класс наш был особенный! Дружный. А мы — все разные. Но мы всегда были одним целым. Я считаю, что сплотила нас наша первая учительница. Ольга Ильинична всегда говорила, что класс – это семья, где все должны уважать, ценить и любить друг друга. Своим строгим, но в то же время добрым взглядом, она учила нас понимать и видеть хорошее, её справедливые замечания воспитывали в нас честность, порядочность, ответственность во всём. Моя первая учительница — добрая и одновременно строгая. Приходя к ней на урок, мы получали от этих встреч теплоту ее души и лучезарную светлую улыбку. Мы всегда будем помнить ее и всей душой благодарить ее за то, что она сделала для нас.

 

Ведущий 3:

Учителям начальных классов!

 

Они старались каждому внимать,

Им находя заботливое слово.

Их долгом было – долг свой выполнять,

Где друга ты еще найдешь такого?!

 

Не повернуть назад нам жизни колес‘а,            

О них нам память светлая осталась.                          

Оборвалась судьба. И их не стало... -

И в горле ком, и катится слеза...

 

Когда уходят в мир иной учителя,

ученики душою сиротеют.

И сразу на глазах друзей стареют -

в час неизбежности, тоскуя и скорбя.

 

Никогда не забудут ученики своих учителей. Их имена навсегда в нашей памяти…

Бойко Антонина Степановна, Татьяна Максимовна Лучина, Надежда Егоровна Бучина, Антонина Иванов-на Лонская, Надежда Гавриловна Сорокина.

 

Светлая им память!

 

Ведущий 1: 

Вы своим мастерством и любовью охотно делились,

И ступени у школы по-прежнему помнят все Ваши шаги.

Вы полярной звездой нам дорогу навек осветили,

Нежным светом мерцая в глубокой небесной дали…

 

Ведущий 1: Об учителях – предметниках расскажет «Отличник народного просвещения» Балацырь Любовь Ивановна.

 

Слайд 28: Учителя русского и немецкого языков и литературы: Астафьева Ольга Андреевна и Эрлих Ирма Федоровна.

 

Астафьева Ольга Андреевна вела русский язык и литературу. В 60-е годы школу подключили к электричеству и не смотря на то что школа училась в двух зданиях и в две смены Ольга Андреевна в вечернее время вела драмкружок. От желающих не было отбоя. Кроме этого она еще и работала в вечерней школе, много времени тратила на провер-ку тетрадей. А ведь еще была и семья, дети, хозяйство… Но не смотря на загруженность она всегда была сдержанной и доброжелательной.

 

Эрлих Ирма Федоровна более 30-ти лет вела в нашей школе немецкий язык. Немецким она владела в совершенстве, ведь сама она была по национальности немка. Педагогическое образование она получила в республике немцев Поволжья, там же началась ее трудовая деятельность, но грянула война и ее с семьей депортировали в Сибирь. Так она оказалась в Желанном. Первое время ей пришлось трудиться на различных сельхозработах, но вскоре судьба ей улыбнулась. Пригодились и знания, и образование. А любовь к языку и детям была неистощима. Она учила писать и читать по-немецки, а самое главное правильно произносить незнако-мые иностранные слова. Ирму Федоровну очень любили и уважали и дети, и родители. А девочки любовались ее при-ческой. Тяжелая коса, уложенная короной, была предметом восхищения всех желанновских школьниц.

 

Вдовенко Светлану Николаевну и Фисенко Марию Васильевну, не смотря на разницу в возрасте, объединяет любовь к школе, неиссякаемая любовь к литерату-ре и детям.

 

Они на все находили время: и на подготовку к урокам, на проведение внеклассных мероприятий, на заочное обучение в институте, на участие в художественной само-деятельности. Вели жизненный активный образ  и вели за собой своих воспитанни-ков.

 

Учителя математики Мехова Дина Ивановна, Егорова Анна Михайловна и Баглик Мария Ефимовна.

 

Мы этим праздником гордились,

Счастливой ребятня была,

Когда уроки проводила

у нас Егоровых чета!

 

Мне повезло. В Одесском в средних классах математику у нас вела Анна Михай-ловна Егорова. Помню ее прекрасно поставленный голос, она говорила негром-ко, четко ставила задачи и требовала такого же четкого ответа. Она никогда не повышала голос, но мы боялись ее ослушаться и получить замечание.

 

Мехова Дина Ивановна… Горько на душе, когда я рассказываю о Дине Иванов-не. Она была моей подругой. Вела самый трудный предмет в школе - математику. Помню, как она сердилась, когда ученики не учили уроки и ей приходилось ста-вить им отрицательные оценки.

 

В ее кабинете было очень много наглядных пособий и она не понимала, как мож-но их не видеть и не использовать при ответе. У нее не было никаких правитель-ственных наград, но учителем и человеком она была прекрасным.

 

Баглик Мария Ефимовна – по воспоминаниям ее учеников: очень спокойная, уравновешенная, добрая. Обладала незаурядными способностями учить каждого и учить хорошо.

 

Она кропотливо и старательно прививала любовь к одному из сложнейших школь-ных предметов. Пользовалась заслуженной любовью и уважением и родителей и детей.

 

Учителя истории

 

Кохан Алексей Филиппович, Кулик Надежда Михайловна, Волобуева Вера Александровна.

 

Кохан Алексей Филиппович родился в селе Ляличи, что недалеко от Цветково. Отец его погиб на фронте. Семья жила очень бедно. Но у парня было огромное желание: закончить школу, получить образование и стать помощником семье. Жажда знаний заставляла иногда шагать проселочной дорогой через Белосток в Одесское, где он учился в средней школе. Он сумел ее закончить с серебряной медалью, а позднее в 1960 году окончить историко-филологический факультет Омского педагогического института. По распределению он приехал вместе с су-пругой Валентиной Ивановной в Желанное, где супруги окунулись в дружный учительский коллектив. Они были молоды, полны сил и скучать им было некогда. Вскоре Алексея Филипповича назначают завучем. Эта должность требовала не только составления расписаний занятий, но и определенных методических знаний по всем предметам. По инициативе педагогов-супругов Кохан в школе стали про-водиться ежегодные дни памяти А.С. Пушкина. Они принимали также активное участие в жизни села.

 

Молодого, успешного специалиста заметили в районе и предложили возглавить школу – новостройку в селе Одесское. Много лет он руководил школой и преподавал уроки истории. Затем много лет был заведующим РОНО. И даже в пре-клонном возрасте Алексей Филиппович был в гуще всех районных и областных мероприятий. До самой смерти возгла-влял районный Совет ветеранов. Педагогический стаж Алексея Филипповича - 48 лет. Имеет очень много наград, са-мая весомая из которых «Отличник просвещения СССР». В благодарность учителю один из его выпускников написал следующие строчки:

 

Всегда с иголочки одет,

Интеллигент, со взглядом светлым,

И чтил тебя весь белый свет,

Внимал твоим простым советам.

 

Надежду Михайловну Кулик – Шарову сельчане помнят с раннего детства. Здесь родилась, закончив педтехникум, работала в школе и всегда гордилась своей профессией, которой ни разу не изменила. Ее педагогический стаж - 36 лет.

В молодости была заводилой. Ни одно мероприятие в школе не проходило без ее активного участия. Она и пела, и играла на гитаре, участвовала в спектаклях и руководила хором. Ее чудный голос и по сей день звучит в памяти односельчан. А сколько детских душ прошло через ее благородное сердце, сколько любви и тер-пения ею вложено в каждого.

 

Ученики Надежды Михайловны с благодарностью вспоминают ее уроки.

 

Вера Александровна Волобуева приехала к нам в село из Казахстана. Там она ра-ботала учителем, директором школы, затем в республиканских органах власти. В нашей школе Вера Александровна несколько лет была заместителем директора, а затем по собственному желанию перешла работать учителем истории и общество-ведения. Была очень грамотным и ответственным специалистом. Принимала са-мое активное участие в жизни села. Готова была и стихи читать со сцены, и напи-сать заметку в районку, и выступить на сходе граждан. Активно помогала выпуск-никам в подготовке к ЕГЭ. На все хватало у нее энергии и опыта. Мы всегда будем помнить вас, Вера Александровна!

 

Ведущий2:

По ступеням-годам

Поднимались Вы, сил не жалея,

Чтоб детей вверх вести,

Не оставив внизу никого.

И умолкло навек

Беспокойное, доброе сердце,

Так, как Вы, никогда,

Никогда не жалели его!

 

Но тепло его мы

Сохраним в наших душах навеки.

Наша память о Вас

Не умрет никогда,

Ваш учительский труд

Означает бессмертье.

Вами будут гордиться

Ваша школа и Ваша страна!

 

Учителя естественных наук

Симоненко Валентина Павловна и Сердюк Анатолий Георгиевич. Валенти-на Павловна родилась в Тюкалинском районе, но почти вся ее трудовая биография связана с педагогической деятельностью в Желанном. Более сорока лет она дарила детям свою любовь, тепло своей души и знания. Не просто вложить в головы детей премудрости такой науки как химия, но Валентине Павловне удавалось это сделать. Она умело и доступно преподносила учебный материал и на ее уроках не было ску-чающих учеников. Всегда чувствовалось ее мастерство, эрудиция и глубокое знание предмета. Все ученики помнят ее доброй, тактичной и справедливой учительницей.

 

В годы перестройки из Казахстана к нам приехали Анатолий Георгиевич Сердюк с супругой Тамарой Анатольевной. Это были профессионалы своего дела. Они быстро влились в новый коллектив школы, подружились с учащимися. Уроки Ана-толия Георгиевича были интересны и занимательны. Чувствовался опыт и педа-гогическое мастерство учителя. Но неожиданно и резко его жизнь оборвалась… Не стало прекрасного учителя и коллеги.

 

Учителя физкультуры: Владимир Филимонович Николаенко, Павел Сергеевич Тройнацкий,

 

Владимир Николаевич Гридасов. Об учителях физкультуры можно говорить бесконечно. Они не знают выходных и праздников. Кроме уроков они постоянно должны быть с детьми. То соревнования, то кружки и секции и все это не только в дневное время, но и в вечернее. Сколько ребят, которым трудно давалась учеба, с упорством и трудом при-кладывали свои силы, чтобы школа была лучшей в спорте! Под руководством опытных наставников много лет Желан-новская школа была лидером в соревнованиях по волейболу и баскетболу. Многие воспитанники принесли спортив-ную славу школе и своим учителям. Олимпийский чемпион Геннадий Комнатов, опосредованно влиявший на разви-тие спорта в селе, всегда вспоминал и благодарил своего наставника Владимира Филимоновича Николаенко. Павел Сергеевич Тройнацкий зная, как тяжело в школе со спортивным инвентарем, постоянно поддерживал своего коллегу В.Н. Гридасова.

  

Неожиданной была смерть Гридасова Владимира Николаевича. Он много лет преподавал физкультуру, вырастил не одно поколение ребят-спортсменов. Всегда энергичный, шумный, болеющий за развитие спорта в селе, он вел секции, возил ребят на соревнования в область и район. Вел большую общественную работу. И не стало человека. Очень жаль…

 

Учителя пения и трудового обучения:

 

Нетяга Константин Яковлевич вел в Желанновской школе уроки пения, хотя слово „вел“ здесь суть не совсем уда-чное. Он жил музыкой, стремился передать свои знания детям. Это был энтузиаст своего дела. А как была поставлена школьная художественная самодеятельность! В период его работы сколько мальчишек научились игре на гармошке и баяне! А какие певуньи стояли на сцене сельского клуба! Желанновцы неизменно занимали призовые места на раз-личных смотрах художественной самодеятельности. Соло, дуэты, трио, ансамбли – все было в концертной программе. Иван Павлович Бучин, как-то, подводя итоги работы педколлектива, заметит: «С полной отдачей сил трудятся моло-дые педагоги: преподаватель физкультуры В.Ф. Николаенко и учитель пения К.Я. Нетяга. Их работу не следует рек-ламировать. Она известна всем, кто любит спорт и художественную самодеятельность.»

 

Головина Надежда Максимовна и Виктор Иванович Манамс – учителя труда. Именно они учили детей навыкам, которые тем приго-дятся в повседневной жизни. Надежда Макси-мовна учила девочек кройке и шитью на швей-ной машинке, вязать и вышивать, готовить еду, правильно сервировать стол, пользоваться сто-ловыми предметами. А Виктор Иванович учил мужскому делу – строгать, пилить, забивать гвозди, работать на станках по обработке дерева и металла. Мальчишки изготавливали кухонные разделочные доски, толкушки и даже табуретки и этажерки. В мастерской и у девочек, и у маль-чишек всегда царила спокойная деловая обста-новка. Именно на этих учителях всегда лежала основная нагрузка на субботниках по уборке территории школы, на работе в производствен-ной бригаде или при оказании помощи на мех-току или других производственных объектах.

 

Ведущая 2:

Никогда не забудем счастливые годы,

Когда щедро Вы нам свои знанья дарили.

Что мы знаем сейчас, все, что можем сегодня –

Это все, чему Вы нас тогда научили.

 

И пускай пролетит еще много мгновений,

Мы Вас будем всегда по-сыновьи любить.

Вы снискали любовь нескольких поколений,

И во веки веков нам Вас не позабыть.

 

Учитель, любимый учитель - это не просто учитель, это человек, который всего себя отдает детям! Я думаю, у каждого из нас был свой любимый учитель.

 

А вы помните своего любимого учителя?

Слово выпускникам разных лет:

 

ВОСПОМИНАНИЯ ОБ УЧИТЕЛЯХ

Слово выпускнику школы, предложившему идею проведения вечера памяти учителям, ушедшим в мир иной, Нацаренусу Сергею Владимировичу.

 

Ведущий 2:

Учителя не умирают!

Их души продолжают жить.

Как свечка плавится и тает,

Но нам не перестаёт светить.

 

А если вдруг свет сдует ветер, -

Мы не смогли его сберечь,

Учеников зажгутся свечи!

Все - от одной. Их тыщи свеч!

 

(В зале зажигаются свечи и учащиеся встают с зажженными свечами в руках)

 

Учителя не умирают,

Их души вечно будут жить!

Их звёзды, в темноте мерцая,

За нами тихо наблюдают

Не переставая нас ЛЮБИТЬ.

 

Неугасима память поколений

И память тех, кого так свято чтим.

Давайте, люди, встанем на мгновенье

И в скорби бессловесной помолчим…

 

Светлая Вам память, дорогие наши учителя! (Минута памяти, звучит метроном)

 

Звучит песня «Уходите» Стаса Михайлова.

 

Слово Любови Ивановне.

У человека есть два заветных места, куда он постоянно спешит: это дом и работа. Давайте отнесем свечи на входные сту-пеньки наших начальной и средней школ. В одно их мест, куда много лет неукоснительно спешили наши учителя, боялись опоздать на урок, где они дарили нам свой опыт, свою любовь и знания, где до сих пор их помнят и любят...

 

Сценарий: Любовь Николаевна Коноплёва.

Ведущие: Любовь Николаевна Коноплёва и Любовь Ивановна Балацырь.

Под скромной редакцией Константина Эрлиха,

выпускника Желанновской средней школы,

в 1967 и 1970 гг. преподававшего в родных пенатах немецкий язык, географию и физкультуру.

______________________________________________________________________________________________________

 

К юбилею Олимпийского чемпиона

 

Геннадию Комнатову 18 сентября исполнилось бы 70 лет…

 

 

Выпуск Желанновской 11-летней школы в 1966 году был своего рода эксперимен-тальным. Тот период нашей жизни в стране Советов был богат на всякого рода эксперименты… Если мне не изменяет память, выпускались сразу 79 человек, в совокупности: один одиннадцатый и два десятых класса. И это так по всей стране. Можно представить себе, какой конкурс случился в вузах! И все-таки, на мой взгляд, школа могла гордиться тем, что ей довелось „выдать на гора“ такое количество молодых людей, и среди них достаточное количество способных, амбициозных, целеустремленных юношей и девушек. Не всем, естественно, удалось удачно определиться в жизни, в соответствии со своими желаниями и мечтами…

 

Геннадий Комнатов поступил в Омский государственный институт физической куль-туры. Уже позже, вспоминаю, спортсмен рассказывал, что вначале его привлек лыжный спорт, но по стечению неко-торых обстоятельств он переиграл свои приоритеты и переметнулся на велосипедную специализацию. И в первом и во втором случае Геннадий располагал определенными козырями - недюжинными спортивными способностями и, со-ответственно, солидными достижениями, имея уже второй спортивный разряд по лыжным гонкам и третий спортив-ный разряд по велоспорту.

 

Помню, что на занятия из Желанного в Омск Геннадий добирался не на маршрутном автобусе, а на своем обычном прогулочном, „ширпотребовском“ велосипеде, на которых мы гоняли по деревенским улицам, состязались в играх в вело-футбол или просто в догонялки… Будучи знакомым с Геннадием с подростковых времен, наблюдая за его успе-хами на музыкальном поприще, я предвидел для него карьеру баяниста. Несколько раз мы вместе выезжали в составе Желанновской агитбригады, которую возглавлял наш учитель пения, баянист Нетяга, в соседние хозяйства нашего совхоза с различными художественными представлениями. Думаю, что желанновцы и жители других населенных пунктов Одесского района Омской области еще помнят виртуозные, яркие  аккорды желанновского трио баянистов: Нетяги, Комнатова и Гуляева…

 

Но Геннадий пошел другим путем. Уже позже я понял, что его заветной мечтой было взойти на спортивный Олимп. Упорство, целеустремленность, вера в свои силы, при настойчивых тренировочных усилиях спортсмена и его трене-ров-педагогов А. Стромова и Л. Живодерова вывели его на финишную прямую: он стал лидером институтской коман-ды велосипедистов и в 1971 году был включен в состав сборной олимпийской команды страны.

 

Успех не заставил себя  долго ждать: на Олимпиаде в августе 1972 года в Мюнхене советская четверка велогонщиков в составе Геннадия Комнатова, Валерия Лихачёва, Бориса Шухова и Валерия Ярды завоевала золотые медали в ко-мандной шоссейной гонке на 100 километров...

 

Готовился Геннадий и к участию в ХХI Олимпийских Играх в Монреале 1976 года, как и его коллега по сборной СССР, другой выдающийся омский велосипедист Эдуард Рапп. Накануне этого грандиоз-ного спортивного события - в бытность мою редактором Омского радио – я встретился с Геннадием и - при его по-средничестве - c Эдуардом, в спортзале Омского физкультурного института для интервью.

(К слову замечу, что к тому времени Эдуард также слыл выдающимся спорт-сменом в велоспорте: чемпион мира 1971 и 1974 гг. в гите на 1 км., серебряный призер чемпионатов мира в этом виде спорта в 1973 и 1975 гг., чемпион Спар-такиад народов СССР в 1971 и 1975 гг. и чемпион СССР в 1972 и 1974 гг. в гите на 1 км, а также в командной гонке преследования в 1972 и 1974 гг.)

 

Комнатов, как и Рапп являлись главными претендентами в сборную страны на эти очередные Олимпийские игры. Но оба потерпели фиаско: случилось так, что Геннадий, оказался жертвой каких-то неурядиц в отношениях тренера СССР и своего личного тренера и лишился права участия в них. А Эдуард, будучи участником „своего коронного“ однокило-метрового гита, замешкался на старте, так как неправильно классифицировал устную команду судьи „старт“ как „на старт“ и выбыл из гонки, не стартовав вообще. Забегая вперед, отмечу, что вослед этому событию оба спортсмена еще не раз поднимались на пъедестал почета как внутрисоюзных, так и международных спортивных состязаний…   

 

Cуммируя здесь достижения Геннадия Комнатова, скажу, что к своему титулу первого Омского олимпийского чемпи-она, он добавил такие спортивные звания как заслуженный мастер спорта СССР, трёхкратный серебряный призёр чемпионатов мира в командных гонках 1973, 1974, 1975 годов, победитель велогонки «Дружба», пятикратный чемпи-он СССР, кавалер ордена „Знак Почёта“.

 

Несчастный случай оборвал жизнь великого спортсмена. 1 апреля 1979 года Геннадий Комнатов погиб в автомобиль-ной катастрофе, когда ему исполнилось без малого 30 лет.

 

В 1987 году в Желанновской школе была открыта мемориальная доска в память о великом спортсмене, а в центре села олимпийскому чемпиону Геннадию Комнатову воздвигнут памятник.

Константин Эрлих,

выпускник Желанновской 11-летней школы 1966 г., журналист, литератор.

 

*     *     *

Ковыли

 

К 70-летию Геннадия Комнатова,

Олимпийского чемпиона

 

 

И припомнятся снова

Той степи ковыли.

Полевая дорога

Утопает в пыли. 

Солнце в пыльной оправе,

То и дело – стерня.

Горьковатый, как травы,

Легкий дух сентября.

Здесь когда-то начало

Положил он всему.

Гонкой - жизнь. И осталось 

Поклониться ему: 

Олимпийским сияньем

Жизнь свою озарил. 

Олимпийскую гордость  

Землякам подарил. 

Поклониться проселкам,

Той дороге большой,

Что к Олимпу от Омска

Увела за собой.

Были трассы крутые,

Было стартов – не счесть.

Может, ветры степные

В каждом финише есть.

Может, нес он с собою

Через все сентябри

Теплой-теплой зарею

Свет родимой земли?

Также тонут проселки

И дороги в пыли.

Не о нем ли так горько

Все поют ковыли?

 

Лидия Майер, cентябрь 2019.

На снимках: Геннадий Комнатов; Желанновская агитбригада со своим руководителем Нетягой (с баяном).

Крайний справа Геннадий Комнатов, рядом слева – Алла Головина, его будущая супруга;

стенд Геннадия Комнатова в краеведческом музее с. Желанного. Фото: архив.

______________________________________________________________________________________________________

 

У меня есть мечта

 

Размышления после юбилея села

 

Праздник 110-летия Желанного... Его в селе ждали, к нему, не жалея ни времени, ни сил, долго и тщательно готови-лись, на него работали, не покладая рук. Он собрал немалое количество гостей, в том числе из ближнего и дальнего зарубежья. А те, кто не смог приехать, с интересом смотрели доступные им видео- и фотоматериалы о праздновании в селе. Смотрели и мы. И репортаж об открытии, и множество фотографий. Посмотрели даже не один раз. Нам все очень понравилось. Но каждый раз, даже уже все зная, я ловила себя на том, что чего-то жду, что меня тревожит и волнует.

 

И потребовалось время, чтобы восприятие праздника отлежалось в сознании, прояснилось мое смутное беспокойство. И когда это произошло, стало совершенно понятно, что замечательный желанновский юбилей подарил мне мечту. Потому что просто подумалось: такой, хотя нет, конечно же, не такой грандиозный (110-летие все-таки), но подобный этому праздник должен бы быть у села каждый год. Ведь проводят же в Омске ежегодно День города. Почему бы не проводить так же День села? Чтобы село, а точнее, его жители, могли бы показать себя и самим себе, и гостям? И чтобы уроженцы Желанного, которых судьба увела из родного села, могли точно знать: в этот день (к примеру, та же последняя суббота июля, как в этом году), в Желанном праздник, на котором всем рады и можно встретиться с земля-ками. Наверняка интерес был бы у всех.

 

Конечно, село нынче живет трудно. Но деревня ведь никогда легко и не жила. Но, может быть, тем нужнее праздни-ки? Ведь не хлебом единым жив человек, и, наверное, деревня тоже? Разве не показал это праздник? Как бережно хранят в селе память о прошлом. Об этом свидетельствует и открытие на празднике памятного знака первопроход-цам-основателям села, и открытие памятных досок желанновцам, награжденным орденами Ленина. Особенно трога-тельно было то, что полотнища с досок снимали их потомки - наследники.

 

Но даже если у села не будет юбилейной даты и масштабных памятных мероприятий, у него ведь еще есть сегодняш-ний день, обыкновенные деревенские будни, заботы, проблемы и хлопоты. И сколько всего можно придумать для каждого Дня села. Тем более, что есть в нем и сельская адиминистрация, и школа, и музей, и совет ветеранов, и самодеятельные артисты, всегда готовые спеть, и спортсмены, которые всегда будут рады показать свое мастерство.

 

Уверена, и жители села были бы готовы участвовать в этом празднике. Неужто кто-то бы отказался поучаствовать в конкурсе на самый аккуратный дом, самую благоустроенную усадьбу, самую чистую и ухоженную улицу? Жаль, не знаю, рассказали ли желанновцы гостям праздника, как активно ветераны, пенсионеры обустаривали к юбилею парк и рощу. Думаю, сказали бы об этом на митинге, - гости не пожалели бы ладоней для аплодисментов-благодарности землякам.

 

И если бы такой День села проводился традиционно, ежегодно, может быть, и село бы похорошело, и людям стало бы интереснее в нем жить. А тем, кто уехал далеко от села, было бы легче встретиться с земляками. Зная о точной дате, многие старались бы приурочить к ней свой отпуск, да и выпускникам разных лет, собирающимся отмечать в Желанном очередной юбилей окончания школы, день встречи был бы уже почти подсказан.

 

Не знаю, решилась бы написать эту статью, поделиться мечтой, рожденной празднованием юбилея в Желанном, если бы до сих пор не долетали до нас отзвуки, отблески праздника.

 

Нет, по-моему, совсем неплохая это мечта – о традиционном, ежегодном Дне села. А если в Желанном еще и кому-нибудь по душе придется... Хотя почему только в Желанном. Такой праздник хорошо было бы иметь каждому селу.

 

Или я уже совсем размечталась?

Лидия Майер,

сентябрь 2019.

______________________________________________________________________________________________________

 

Желанновские зарисовки

 

Степные проселки,

горячая пыль,

Да стелется по ветру

легкий ковыль.

 

Цветы полевые

лелеет трава,

Высокою песней

звенит синева.

 

Как в ней растворяются

Грусть и печаль!

И зельем пьянящим 

Бескрайняя даль...

 

 

Хлеборобские песни

 

Шагал мужик за плугом в борозде,

Еще о поле ничего не зная.

И как молитву он твердил себе:

Не подведи, не подведи, родная!

 

Не лошади – земле молился он,

Ее просил о щедрости и благах.

И слышался ему церковный звон

В веселых птичьих радостных тирадах.

 

Услышана ль молитва та была

Землей и небом?

                  Труд ли окупился?

С нее – благословенье на века,

С той первой борозды,

                    где хлеб родился.

 

*     *     *

 

А в степи – все на виду.

И никуда не деться:

Здесь надо жить

 с собой в ладу

И в дружеском соседстве.

 

Ты пособишь сегодня мне,

И я тебе когда-то.

И потрясенной целине

В новинку стали хаты,

И звон колодезных цепей,

И мальвы у загаты.

Делились всем,

Трудились все,

И ожил край богатый.

 

*     *     *

 

Поля богаты урожаями,

И, значит, можно жить да жить.

И до сих пор незабываемы

Те, кто решил: деревне – быть!

 

Стоят дома на тихих улицах,

Цветет черемуха в садах.

Уже и правнуки любуются

Пшеничным морем на полях.

 

Идут отцовскими дорогами,

Коль тягу к полю не пресечь.

Село гордится хлеборобами,

Династий их немало здесь.

 

*     *     *

 

До горизонта – ширь без края.

Село – как остров. Как причал.

Оно теперь – земля родная,

И сын другой уже не знал.

 

Да, он другой и не желает.

Он по дороге меж полей

Как будто по морю гуляет,

Армады ищет кораблей.

 

Они придут, как исполины,

Как тридцать три богатыря-

Степные мощные машины –

Их с урожаем ждет земля.

 

И будет жарким день и ясным

А ночью, может быть, во сне

Себя он витязем прекрасным

Увидит в этом корабле.

 

*     *     *

 

День везде на земле

Начинается с хлеба.

С булки или горбушки,

С бутерброда, куска.

А без хлеба и стол

По пословице русской,

Даже если не гол –

Все ж простая доска.

 

Хорошо, что столы

В каждом доме на месте.

А без хлеба давно

Не бывало и дня.

Славят труд на земле

Хлеборобские песни.

Зреют в поле хлеба,

Тучный колос клоня.

Лидия Майер,

Июль 2019.

_______________________________________________________________________________________

Желанновские зарисовки

 

Курсовая работа о родном селе

 

Очень-очень давно, много-много лет назад учитель истории Желанновской средней школы Петр Иванович Емельяненко вел в нашем классе уроки  исто-рии древнего мира. И мы, пятиклассники, изучая с ним историю древней Гре-ции и древнего Рима, даже как-то и представить не могли, что у нашего род-ного села тоже есть или может быть своя история. Хотя если бы даже и пред-ставили – что были тогда 55 лет существования Желанного в сравнении с тысячетилетиями, которыми измерялось время в истории древнего мира!

 

А нынешним летом Желанному исполняется  110 лет – вдвое больше, чем в 1964 году. Когда и как пролетело это время, промчались наши годы? Но – пронеслись, пробежали...

 

И теперь мы знаем, что Петр Иванович, окончивший исторический факультет Омского государственного педагогического института, знал не только исто-рию древнего мира и историю вообще как науку, но, наверное, и одним их первых обратился к истории своего родного села.

 

Он написал ее, используя материал «из первых уст» , то есть рассказы ста-рожилов и основателей села. В то время ему нетрудно было это сделать, ведь его отец Иван Иванович Емельяненко был из семьи первопоселенцев, основа-телей села, вернее, в их числе был его отец, дед Петра Ивановича. Кроме того, студент Емельяненко использовал в своей работе воспоминания бывших колхозников и работников МТС, и, конечно же, архивные материалы и документы, имевщиеся тогда в селе. Я говорю о курсовой работе студента исторического факультета Петра Ивановича Емелья-ненко, которая была написана весной 1962 года. Возможно, тогда в селе о ней мало кто и знал, или не знали вообще. Мы-то, школьники, точно были в полном неведении. Но сегодня она обнародована, опубликована, и познакомиться с ней может каждый, кому интересна история Желанного.

 

Не сосчитать, сколько уже раз я в нее заглядывала, сколько раз перечитывала. И не всегда в поисках конкретных ма-териалов или дат, иногда просто в стремлении окунуться в школьные годы, в давнее тепло родного мира и  детства. Ведь читаешь эту работу – и возникает перед глазами наш класс с доской, с учительским столом, перед нами – Петр Иванович с указкой в руках. А история села, которую он в моем представлении рассказывает, плывет в памяти в жи-вых картинках, знакомых и близких с теперь уже такого далекого детства.

 

Когда «разглядываешь» их сегодня, сейчас, кажется, что время – это что-то ощутимое, совершенно живое, и ты дер-жишь его в руках, ощущая его течение... Ведь многое, о чем пищет Петр Иванович в своей курсовой работе, теперь можно сравнить со звездой, которая взошла, посветила и погасла навсегда... Но в памяти – осталась. И я помню и строительство, и существование, и «кончину» старой Желанновской больницы, где работала моя мама. И Дворец мо-лодежи – первый деревенский клуб с куполом, над которым развевался красный флаг, и в котором мы даже учились, тоже помню. И пекарню, в которой пекли необыкновенно вкусный хлеб, за которым мы ходили на другой конец де-ревни. И новую, но уже очень зеленую улицу Мира, на которой жили мои одноклассницы Валя Шабалина и Маруся Иванюк, наша учительница Ольга Андреевна Астафьева и многие другие учителя...

 

Или еще один пример. В своей курсовой работе весной 1962 года Петр Иванович отметил, что в селе скоро будет за-кончено строительство типовой школы на 380 мест. Сколько дополнений  к этому факту мы, его бывшие ученики, мо-жем теперь сделать! Школа была открыта 1 сентября 1963 года, мы учились в ней с четвертого класса и окончили ее в 1970 году, а уже с 1976 года в ней учились только начальные классы, потому что было построено новое двухэтаж-ное здание средней школы (и ему сегодня уже более сорока лет!).

 

Сад, заложенный возле школы, а точнее – тополиная роща – многие годы радовал и детвору, и старшеклассников, и всех жителей села. Но и он теперь – история, нет над селом того тополиного паруса, о котором в 1992 году написано мое стихотворение, посвященное 80-летию школы. Хотя зелени в Желанном по-прежнему немало, и очень надеюсь, что цела-целехонька березовая роща на стадионе и вокруг в центре села. И растут и крепнут тополя, которые посадил и за которыми ухаживал наш класс в юго-восточном уголке пришкольного участка, рядом со стадионом и котлованом.

 

Многое, многое, о чем рассказывает Петр Иванович в своей курсовой работе, пропало, ушло бесследно, как уходит во-да в песок. Почти исчезли с улиц села землянки, все реже источником снабжения водой остаются колодцы, прекрати-ли свое существования многие предприятия, которые в начале шестидесятых годов прошлого века только-только от-крылись. Недолго просуществовали маслозавод, пекарня. Лесопитомник, закладка которого началась в то же время, теперь практически не существует. Даже совхоз, созданный в 1957 году – тоже уже только история, и вместе с ним канула в лету  практически вся производственная жизнь села.

 

Осталось главное – полеводство. И по-прежнему окружают село засеянные поля, наверное, главным образом пшенич-ные. А осенью на току высятся золотые горы зерна. Как порадовали бы они сегодня первопроходцев – основателей села! И в том числе и предков самого Петра Ивановича. Ведь семья Емельяненко была в числе тех первых шести се-мей,  которые летом 1909 года основали Желанное, и жизнь которой навсегда связана с этим селом.

 

Я, наверное, не ошибусь и не преувеличу: фамилия Емельяненко встречается во всех книгах о Желанном. А история этой семьи – часть истории родного села и всей страны. Четверо членов этой семьи стали защитниками Родины в годы Великой Отечественной войны. Трое вернулись живыми, и в книге «Солдаты Победы»  (Омск, 2003 год, том 7), они названы поименно:

 

Емельяненко Иван Иванович, 1897 – 1972, рядовой

Емельяненко Петр Иванович, род. 1925, гвардии сержант

Емельяненко Раиса Ивановна, 1920-1976, рядовой,

 

Навечно остался на войне гвардии майор Владимир Иванович Емельяненко, погибший при освобождении города Ке-нигсберга, ныне Калининграда, в апреле 1945 года. Останки его, найденные участниками поискового отряда «Па-мять», торжественно перезахоронены на родной земле в Желанном осенью 2007 года. Активное участие в этом при-нял руководитель Желанновского поискового отряда «Звезда», учитель Александр Иванович Лонский, племянник по-гибшего, сын его сестры Антонины Ивановны Лонской, учительницы начальных классов. Более двадцати пяти лет она работала в Гришковской начальной школе,  а затем -  в Желанновской средней школе.

 

И тут невозможно не добавить, что педагогов в семье Емельяненко тоже четверо: наш учитель истории Петр Ивано-вич, и его сестры Екатерина, Елена и Антонина. Об этой династии подробно рассказала селькор Ольга Феоктистовна Коноплева в заметке «Я детей учить хочу, как и бабушка моя», которую можно найти в сборнике ее заметок «Самое желанное село мое Желанное». В ней она отмечает: «Педагогическому делу более трехсот лет жизни (если их свести к общему знаменателю) служили и продолжают служить 14 человек учительской династии из семьи Емельяненко». Но время идет, и, наверняка, ширится династия, растет ее педагогический стаж...

 

Из педагогов первого поколения этой семьи в Желанном работали Петр Иванович Емельяненко, Антонина Ивановна Лонская и Елена Ивановна Погорелова. Из второго поколения – их детей – Лариса Николаевна Погорелова и Алек-сандр Иванович Лонский.

 

В марте 2017 года А.И.Лонский, переняв эстафету от Ивсталина Николаевича Косицина, стал заведующим Желаннов-ским музеем истории, культуры и быта имени К.М. Саханя, которому теперь уже более пятидесяти лет. А курсовой ра-боте, написанной студентом Петром Емельяненко в 1962 году, 57 лет. Ее помнят и берегут  в музее, в селе. Я же чи-таю ее в компьютерном варианте на странице «Желанная встреча Желанное», которую ведет в своей газете наш зем-ляк Константин Эрлих. Заглянув как-то в очередной раз в эту курсовую моего учителя, обратила внимание на послед-нюю строчку: «Компьютерная обработка работы – Лонский Валентин Александрович». И это свидетельствует о том, что с легкой руки Петра Ивановича к истории родного села обратилось новое поколение семьи основателей села Емельяненко.

Лидия Майер,

июнь 2019.

На снимке: Петр Иванович Емельяненко, учитель, участник Великой Отечественной войны.

Фото предоставлено А. И. Лонским

______________________________________________________________________________________________________

 

Желанновские зарисовки

 

Отцовская медаль

 

Мне кажется теперь, медаль эта была в нашем доме всегда, сколько себя помню. Она не бы-ла выставлена напоказ, но и не пряталась в самый дальний угол. Просто хранилась в шка-тулке в одном из ящиков комода. И частенько, когда был у нас интерес, мы доставали шка-тулку, а из нее – медаль, и любовались или играли ею, а потом бережно и аккуратно убирали снова на место.

 

И хотя уже более двадцати лет не видела я эту медаль, но помню ее и теперь: ярко-жел-тый круг с такими знакомыми и близкими картинками и символами. На одной стороне – комбайн, работающий на пше-ничном поле, а на другой – пшеничные колосья, кукурузные початки, серп и молот, от которых вверх расходятся сол-нечные лучи, а совсем на верху – маленькая пятиконечная звездочка. И самое главное: на лицевой стороне медали под комбайном надпись « За освоение целинных земель».

 

Мы хорошо знали, что медаль эта – папина. Но как-то в те, раннего детства годы, никогда особо не задумывались над тем, что за нею стоит, какова история медали и история ее появления в нашей семье. Хотя слово «целина», конечно же, слышали, и даже любили слушать песню по радио, в которой задорно пелось: «Вьется дорога длинная, здравствуй, земля целинная...»

 

Потом, уже в школьную пору, запас знаний о целине стал расти, и нам открылась ее история. Освоение целинных и залежных земель началось в СССР в 1954 году, и предусматривало оно комплекс мероприятий по увеличению производства зерна в Советском Союзе через введение в оборот новых плодородных земель в Казахстане, Сибири, на Дальнем Востоке и в других регионах страны.

 

Началось освоение целины и в Омской области. Первые целинники-добровольцы прибыли сюда в том же 1954 году. Но в нашей области становились целинниками и работники предприятий города Омска, и труженики хозяйств области. А, значит, и жители села Желанное.

 

 

 Почти одновременно с освоением целины началось в стране и создание совхозов. И это - особо счастливый случай для Желанного. Ведь на базе нашего села 27 мая 1957 года был создан первый в Одесском районе совхоз, названный по имени села «Желанным». В своей книжке «Совхоз «Желанный» бывший его директор Андрей Михайлович Новоселов пишет: «Совхоз «Желанный» вырос и возму-жал на целине, но в отличие от многих наших соседей не возник на пустом пространстве. Не было ни первого колышка, ни первой палатки, от которых обычно ведут отсчет своей биогра-фии многие целинные хозяйства. И тем не ме-нее наш совхоз имеет полное право называть-ся ровесником целины. К тому же роднят нас кровно со всеми хозяйствами-целинниками наши «владения» - бескрайние, безлесные поля и степи.»

 

Совхоз «Желанный» объединил как хозяйство несколько бывших колхозов, около десятка маленьких деревень, таких как Орехово, Гро-могласово, Ляличи, Бобровицы и другие. А главным производственным направлением его, как и всех других целинных хозяйств, стало производство зерна.

 

На «новорожденных» полях и пашнях целинники трудились, не жалея сил, не покладая рук. И целинные урожаи рос-ли, хлебные нивы тучнели и становились все более щедрыми на хлеба. В Омской области урожаи зерновых уже через два года выросли почти в два раза, государству было продано около двух миллионов тонн зерна. Омская область получила за эти достижения орден Ленина. Награды получили и многие покорители целины...

 

Декабрьская считалка

 

Раз – адвент и два – адвент,

Три, потом – четыре.

Вот и Weihnachtsmann спешит,

Двери гостю шире!

 

Раз – подарок, два и три –

И со счета сбились.

Сколько радости в мешке!

«Danke» не забыли?

 

Раз – гирлянда, два и три –

Елка так красива!

Разве можно не любить

Эдакое диво?

 

Раз, два, три – метель метет,

Снег кружится в вальсе...

Не кончайся, канитель,

Новый год на старте!

 

Песни, танцы – раз, два, три –

Хоровод и пляски,

Верит даже Дед Мороз

Новогодней сказке.

 

Ровно в полночь – раз, два, три –

Грянут фейерверки.

Счастье на год впереди

Загадать успейте!

 

 

Мой отец Богдан Федорович Майер в  восемнадцать лет  начал рабо-тать в Побочинской МТС (машинно-тракторная станция). Был с 1949 года токарем, с 1955 года – комбайнером и трактористом. Эта МТС до 1957 года обслуживала четыре колхоза. А весной 1957 года, вероятно, ее существование прекратилось. И об этом документально свидетель-ствует запись от 21 мая 1957 года в трудовой книжке моего отца: «Совхоз «Желанный».  В связи с ликвидацией МТС и организацией совхоза зачислен в должности тракториста.» Мне эти факты говорят еще и о том, что в ту самую горячую пору, в первую пятилетку освое-ния целинных земель отец был на «передовой»  - на полях, где с весны до самой осени, включая время жатвы и обмолота, велась упорная работа за богатые целинные урожаи.

 

Кстати, из далекой той целинной весны осталась в трудовой книжке Богдана Федоровича Майера и эта запись от 27 апреля 1957 года: «За освоение целинных земель награжден медалью.» Нет сомнений, той самой, «За освоение целинных земель», с которой мы играли, которой любовались в далеком детстве.

 

Теперь-то я знаю, что учреждена была эта медаль Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 октября 1956 года, а уже меньше чем через год отец был ею награжден. И все эти даты так близки к дате моего рождения, что теперь уже не удивляюсь: действительно, эта медаль была в нашем доме всегда... А мы сами - и я, и мои братья и сестры, рожденные в пятиде-сятые годы прошлого века, как когда-то и бывший наш совхоз «Желанный» - почти ровесники целины.

 

Лидия Майер.

Февраль 2019.

______________________________________________________________________________________________________

 

К 100-летию комсомола

 

«Прошу принять меня в ряды...»

 

 

29 октября 2018 года исполняется 100 лет Всесоюзному Ленинскому Коммунистическому союзу молодежи (ВЛКСМ).

 

Не знаю, говорит ли, значит ли эта дата что-либо для нынешней молодежи, сегодняшних школьников, но для меня и моих сверстников комсомол - это часть нашей биографии. Ведь для нас, как  и для многих поколений совет-ских школьников, вступление в коммунистический союз молодежи было пределом самых горячих стремлений и желаний.

 

ВЛКСМ как общественная молодежная организация жил и работал по свое-му Уставу. И в одном из пунктов этого устава значилось, что комсомольцем может быть молодой человек, которому исполнилось 14 лет и который, всту-пая в упомянутый союз, будет в своей жизни руководствоваться положения-ми устава...

 

Далекой осенью 1967 года мы учились в 8 классе и – наконец-то! – смело могли считать себя старшеклассниками. Большинству из нас уже исполнилось 14 лет и носить пионерские галстуки, в которых так же ходили малыши-четверо-классники, нам  категорически не нравилось. И потому нам ох как хотелось поскорее вступить в комсомол!

 

Прием в ряды ВЛКСМ приурочивался обычно ежегодно к дню рождения комсомола, и было это мероприятие очень серьезное и ответственное как для комсомольской организации, так и для желающих стать комсомольцами. Комсо-мольская организация Желанновской средней школы была многочисленной, ведь комсомольцами были уже все стар-шеклассники – учащиеся двух девятых и двух десятых классов. И в адрес этой организации мы все дружно написали заявления, которые начинались словами: «Прошу принять меня в ряды ВЛКСМ...» и далее обещали изучить устав и жить, сторог следуя его положениям.

 

Принимать же нас в комсомол должно было комсомольское собрание во главе с секретарем комсомольской органи-зации, которым в то время был в школе десятиклассник Александр Нацаренус. Теперь, кажется, это даже трудно представить: в школьный класс (первый кабинет рядом с учительской) в нашей тогдашней (теперь начальной) школе «набилось», наверное, более ста комсомольцев- старшеклассников, членов комсомольской организации. Мы – желаю-щие вступить в комсомол – толпились за дверью, ожидая своей очереди предстать перед этим собранием. Ведь вызы-вали нас туда по одному. Председатель собрания зачитывал заявление претендента и обращался к собравшимся: «Во-просы есть?». И претендент на звание комсомольца должен был ответить на все вопросы, которые могли задать участники собрания. Круг вопросов был очень широкий: по уставу, чтобы проверить, как мы его знаем, по истории комсомола (от даты создания до его новейшей истории), о героях-комсомольцах всех поколений, о книгах и фильмах о комсомоле и т.д. и т.п.

 

И хотя готовились мы к приему в комсомол серьезно и основательно: изучали устав, историю комсомола, читали книги ( непременно и обязательно романы «Как закалялась сталь» Николая Островского и «Молодая гвардия» Александра Фадеева), смотрели кинофильмы – не трепетать, не волноваться перед таким многочисленным собранием для боль-шинства из нас было просто невозможно. Когда же вопросы заканчивались, когда интерес почтенного собрания к пре-тенденту на звание комсомольца был удовлетворен, председатель собрания ставил вопрос на голосование. И редко кто мог скрыть радостную улыбку при виде леса поднятых в знак согласия рук, ведь значило это для нас: Ура! Я ком-сомолец!

 

Потом было еще утверждение в райкоме комсомола, и уже после него – торжественное вручение комсомольских биле-тов  и – на смену пионерскому галстуку – комсомольских значков. И теперь-то мы наконец по –настоящему ощутили себя старшеклассниками, взрослыми людьми! А комсомольцами, в соответствии с уставом, мы оставались до 28 лет. Были в это время в моей комсомольской биографии всякие мероприятия: собрания и конференции, учеба в Омской школе комсомольского актива, праздники и вечера...

 

Немало было и экзаменов: выпускные экзамены в школе, вступительные при поступлении в Омский государственный педагогический институт, курсовые и выпускные экзамены в институте. Но ни на одном из них не приходилось стоять и держать ответ перед такой многочисленной и строгой комиссией, как при вступлении в комсомол. Наверное, поэто-му и помнится это собрание так полно и четко. Кроме одного: какие же вопросы мне тогда задавали? Тут, видимо, от волнения, «выпало» все...

 

Комсомолу в этом году исполняется сто лет. Будет ли кто широко и торжественно отмечать эту дату? Вопрос, как говорится, риторический. Но не сомневаюсь: вспомнят ее с теплотой и радостью многие. Ведь для скольких поколений молодежи комсомольские годы – это счастливое время юности, молодости, которые, как казалось тогда, не кончатся никогда, о чем так оптимистично пелось в популярной комсомольской песне:

 

Не расстанусь с комсомолом,

Буду вечно молодым!

 

Как-то совсем не думалось в то светлое, далекое и юное время, что все проходит...

Лидия Майер

Октябрь 2018. На снимке: я – восьмиклассница и наконец-то комсомолка.

А фото сделано нашим тогдашним директором школы Иваном Павловичем Бучиным.

_______________________________________________________________________________________________________

 

Последняя встреча

 

Наверное, самая точная рубрика для этой  моей статьи  – «заметки по поводу». По очень грустному, самому безнадежному на земле поводу, ведь когда умирает человек, никаких надежд  - ни на радостную встречу, на на общение с ним – уже не остается. Но как-то сразу дороже становятся все прежние встречи, память о них. И потому, когда из Желанного дошла до нас печальная весть о смерти Ивсталина Николаевича Косицина,  события многолетней давности увиделись как-то по-новому, под другим углом зрения...

 

Не знаю теперь, кто сообщил ему о предстоящей встрече. Не знаю, был ли он кем-то приглашен или решил побывать на ней сам. Было ли у него для нее время или отложил ради нее какие-то другие свои дела? Сомневался ли, раздумывал ли -  пойти или не пойти? Вполне возможно, что сомневался. Ведь встреча через столько лет! Народ соберется из самых разных мест, даже порой и не российских, многие не виделись не по одному десятку лет. До него ли будет? Но, с другой стороны, есть ведь книги, которым, возмож-но, очень многие порадуются. Книги ведь о Желанном, и встреча состоится в Желанном – это ли не самое важное?

 

Но как бы там ни было, 24 июля 2010 года заведующий Желанновским му-зеем Ивсталин Николаевич Косицин пришел на встречу выпускников Желанновской средней школы, которые собра-лись в этот день в здании начальной (и своей родной) школы, чтобы отпраздновать 40-летие своего выпуска.

 

Какой невероятно интересной, содержательной получилась эта наша встреча! Мы, позабыв о музыке и танцах, прого-ворили целую ночь, а если бы утро наступило позже, думаю, у нас нашлись бы темы для разговоров и тогда. Была она наполнена теплом и радостью далеких школьных лет, оставшейся навеки дружбой, которая делала наши взаимные приветствия и через десятилетия такими сердечными, легкими и добрыми, как будто бы  мы и не не виделись давным-давно, а расстались только вчера на пороге школы или на том перекрестке, где обычно расходились наши дороги домой...

 

А Ивсталин Николаевич разложил в сторонке новехонькие книжки, на обложках которых все узнавали  лицо Ольги Феоктистовны Коноплевой, а заглавие словно подтверждало главную тему нашей встречи: «Самое Желанное село мое Желанное», и терпеливо ждал. И уже до начала купили у него несколько книг и я, и моя подруга Вера Сорокина, и другие наши одноклассники. За возможность приобрести эту книгу мы все, думаю, навсегда будем очень ему благо-дарны.

 

А когда наконец бурные объятия, восторженные возгласы, смех, гомон, вспышки фотоаппаратов – все улеглось, успо-коилось и начался наш вечер, Ивсталин Николаевич в числе первых попросил слово. О чем он говорил – помнится теперь только без деталей, в общих чертах. Он коротко рассказал о музее, представил нам книгу «Самое желанное село мое Желанное», в конце своей речи прочитал мое стихотворение «Шутка». Может быть, кто-то помнит:

 

Шутка

 

Согласись, это очень странно:

Ты-желанный, и я – желанная,

Наши встречи всегда желанны,

И роднит нас с тобой Желанное.

Может, мы с тобой исключение

Иль счастливое совпадение:

Ты – желанный, и я – желанная,

И роднит нас с тобой Желанное.

Все у нас, как в считалке детской:

Я уехала – ты приехал,

Я приеду – тебя не будет,

Нет конца волшебному кругу...

Наши встречи всегда желанны,

Я- желанная, ты желанный,

Я грущу без тебя в Желанном,

Приезжай скорее, желанный!

 

Надо ли говорить, как было приятно слышать его в Желанном, в родной школе. И радостно, что Ивсталин Николаевич выбрал именно его. Оно нас всех как будто вновь объединило.

 

Думаю и теперь, и это останется навсегда: вспоминать ту встречу я буду с радостью и теплотой.  А то, что заведую-щий музеем И.Н. Косицин нашел время и возможность прийти на нашу встречу, что принес эти замечательные книги – словно драгоценный подарок всем участникам той встречи, который мы всегда будем и помнить, и ценить.

Жаль только, что не смогли мы тогда посетить Желанновский музей, хотя я очень об этом мечтала (по каким-то техни-ческим причинам он был закрыт). И еще я очень долго жалела о том, что тогда, на вечере, не догадалась подарить Ивсталину Николаевичу одну из тех маленьких сборничков стихов, которые привезла в подарок одноклассникам. Но в прошлом году я поправила ту давнюю мою оплошность и подарила ему мой сборник стихов «Так сложилось» и книжку «Желанновские зарисовки».

 

Много лет Ивсталин Николаевич был заведующим Желанновским музеем. Но об этом жители села наверняка могут рассказать и намного больше, и намного интереснее, чем я. Сожалею теперь только о том, что не вернулась к той давней встрече раньше, и не написала раньше эти заметки...  Теперь  вот – не успела. Но кто же мог знать.

И как бесконечно жаль...

Лидия Майер

18.06.2018, Варбург.

______________________________________________________________________________________________________

 

Памяти Кирилла Моисеевича Саханя

 

Он понял бы сегодня: все не зря –

Мечта и поиск, труд и вдохновенье.

Музей, что носит имя Саханя –

Ну разве не прекрасное творенье?

 

Он поклонился б низко землякам

И, может, удивлен бы был немного:

Музей, что носит имя Саханя –

Как будто жизни новая дорога.

 

Он был бы счастлив, радость не тая,

Что больше полувека, не старея,

Музей, что носит имя Саханя,

Хранит и бережет его идеи.

 

И был бы, вероятно, восхищен:

Как много для людей теперь он значит-

Музей, что носит имя Саханя-

Насколько стал солидней и богаче!

 

Он благодарен б был, труды ценя

Односельчан, что, силы не жалея,

Музей, что носит имя Саханя,

Зеницей ока для села лелеют.

 

Признателен бы был, не говоря

Высоких слов о времени и вере,

Музей, что носит имя Саханя –

В него вложил он все свое доверие

 

В людей, в село родное, где ни дня

Не прожил он без веры и надежды.

Музей, что носит имя Саханя,

Желанновцам дороже стал, чем прежде...

*     *     *

 

Пусть имя станет талисманом

 

Желанновскому краеведческому музею присвоено имя Кирилла Моисеевича Саханя.

 

 

Эта замечательная новость, думаю, обрадует очень многих неравнодушных к селу Желанному и к его музею людей. Но в первую очередь, конечно, тех, кто еще помнит школьные годы, своего учителя истории, рисования или черчения К. М. Саханя и его уроки. И в справедливости и правильности этого решения вряд ли кто усомнится, потому что в памяти желанновцев он навсегда оста-нется создателем, основателем музея.

 

Не знаю, рассказывал ли когда-нибудь сам Кирилл Моисеевич об истории об-разования музея, оставил ли какие-либо заметки, записи об идее его созда-ния. Вряд ли. Иначе они были бы, наверное, уже известны. А приступая к ра-боте над его созданием он наверняка и в мыслях не держал, что музей будет носить его имя. Думал, скорее всего, о другом: о том, что музей БУДЕТ, он будет жить долго-долго, хранить историю села и рассказы о его уроженцах и жителях, служить доброй памятью о них односельчанам- землякам. Потому что был Кирилл Моисеевич не только участником войны, но и учителем истории, и как историк знал: музеи – не ба-бочки-однодневки, на пару дней или пару лет не создаются. Он смотрел вперед, в будущее, и верил в свою мечту и  работу. И в этой вере своей он – на наше, всех желанновцев, счастье, - не ошибся. Желанновскому краеведческому  музею идет шестой десяток...

 

«Колыбелью» его несколько лет была классная комната в старой (ныне начальной) школе. В ней наш учитель истории Кирилл Моисеевич буквально на наших, учеников, глазах оформлял первые стенды, собирал и выставлял первые ис-торические документы и экспонаты, сделанные собственными руками. Думается теперь: уже тогда  Кириллу Моисее-вичу, а с ним и нашему музею, очень повезло. Еще почти совсем новая школа в середине шестидесятых годов прош-лого века уже была тесной для учеников и классов, но нашли же возможность директор школы Иван Павлович Бучин и педагогический коллектив отдать одну классную комнату под музей! Да и помощников – единомышленников у Ки-рилла Моисеевича с первых дней работы над музеем было в школе немало. И в первую очередь – Ольга Феоктистовна Коноплева и щкольники-участники следопытско-поискового кружка «Искорка». Фотографии и капсулы с землей с мо-гил погибших в годы Великой Отечественной войны желанновцев, подарки известных земляков, которых находил и встречи, с которыми организовывал кружок «Искорка» - Героем Советского Союза Николаем Турчиным, художником Василием Волковым  - становились экспонатами музея. Помогали в оформлении музея и учитель труда, участник вой-ны Адам Васильевич Калинич, да и многие другие наверняка не были равнодушны к делам музея. Не там, не в той ли маленькой школе заложена основа, фундамент для успешного долголетия музея?

 

За свою более чем полувековую историю желанновский музей пережил два больших переезда: в 1977 году он пере-брался из тесной классной комнаты в здание старого Дома культуры, несколько лет назад, в 2009 году – в здание нынешнего ДК. Работа немалая и нелегкая. И хотя не сомневаюсь, что помощники каждый раз находились, основная нагрузка лежала все же на плечах заведующих музеем: в первый раз – Кирилла Моисеевича Саханя, затем – Ивстали-на Николаевича Косицына. Наверное, здесь будет уместно вспомнить добрым словом и других его заведующих: Бонда-ря Павла Михайловича, Дрейзер Тамару Александровну.

 

Заведующий музеем... Да, заведующий руководит, управляет (как толкует это слово «Словарь русского языка» С. И. Ожегова). Но если речь о заведующем музеем, он еще и собирает материалы и экспонаты, распределяет их по отде-лам и залам, выставляет на обозрение или определяет на хранение в архивах, то есть он еще и собиратель-коллекци-онер, и хранитель. Хотя – если бы только это, музей превратился бы в амбар, склад, не более. Потому что возможно ли существование музея без посетителей, без экскурсий? И поэтому заведующий музеем еще и лектор, просветитель, экскурсовод. И это все – в одном лице! Представить только, сколько работы было в музее у Кирилла Моисеевича Саха-ня, у всех последующих его руководителей, ведь фонд музея растет беспрерывно (сегодня в нем уже несколько тысяч экспонатов), как растет и внимание к музею у желанновцев, жителей района и других гостей. Но интерес к истории села, судьбам земляков, к делам давно минувших дней – это, пожалуй, самая большая радость для работников музея, лучшая награда за их труды.

 

 А «прикоснуться» к этой истории можно теперь не обязательно только переступив порог музея в Желанном, но и про-сто включив компьютер и зайдя на сайт музея в интернете. Сколько теперь у музея заинтересованных посетителей не только в Желанном, но и по России, по другим странам и весям! Широко по  миру размели ветры перемен последних десятилетий бывших жителей села, выпускников Желанновской средней школы. И забудется ли родное село, если с ним связано детство, школьные годы, если в нем осталось – прошлое.

 

Родились мы –

Мир для нас открылся                 .

Мы тогда не ведали еще:

Где родился –

Той красы напился,                       

От нее на сердце горячо...

 

И нести ее по белу свету

Как навек

зажженную свечу.

Ярче – нету.

И теплее – нету.

И другую – разве захочу?

 

К свету далекой родины тянет и будет тянуть всегда, потому что там – прошлое, а «прошлое – родина души челове-ка», - как заметил немецкий поэт Генрих Гейне. И пока жива душа, она не забывается. Конечно же, с далекого 1967 года, в котором музей в Желанном начал свое существование, безвозвратно изменилось время, многое переменилось и в селе. И встретиться с незабываемым прошлым можно теперь порой уже только в музее. Здесь можно увидеть лица дорогих и близких односельчан, вспомнить события и факты деревенской жизни конца прошлого и начала нынешнего века, открыть для себя что-то неожиданное и новое. Можно погрустить и порадоваться, поклониться памяти замеча-тельных своих земляков и совсем особо – светлой памяти учителя Кирилла Моисеевича Саханя. Его имя для желан-новцев всегда было неразрывно связано с музеем, но теперь еще и совершенно официально- музею в селе присвоено его имя.

 

И очень хочется верить, что станет оно для музея добрым талисманом. Пусть, хранимый этим именем, отметит желан-новский музей много замечательных юбилеев, пусть будет он в селе – навсегда.

Лидия Майер,

май, 2018.

______________________________________________________________________________________________________

Солдаты в строю,

 или Вечные имена

 

Вместо предисловия:

 

В годы Великой Отечественной войны из Желанного и сел Желанновского сельского Совета были призваны на фронт 591 человек...

Погибли, пропали без вести 320 человек...

Вернулись с фронта домой 271 солдат Великой Отечественной...

 

Светлой памяти солдат войны посвящается...

 

 

Не знала лично всех.

Имен не перечислю.

Со всеми враз

Встречалась раз в году

У старого,

седого обелиска,

Который вечно

 помнит ту беду.

 

Был строй неровен их

И не подтянут.

От выправки солдатской -

Ни следа.

Но воинами

 были ветераны,

И ими оставались

Сквозь года.

 

Спешило все село

На встречу с ними.

Победе - двадцать, сорок,

 шестьдесят...

Как вы прошли

Путями фронтовыми?

Блестел, слезою затуманен,

Взгляд...

 

 

Немногословны

 ветераны были.

(Иль это только

кажется теперь?)

Но митинги

Парадно проходили,

Щемили только

 горечью потерь...

 

Минутою молчанья

Чтили павших,

Которым – память

Светлая в веках.

И строй с войны

До дома дошагавших

Склонял со всеми

Головы и флаг...

 

И как-то незаметно,

Между прочим,

Как утекает день

За часом час,

Он становился

 Немощней, короче,

И тихо-тихо,

Как костер, угас...

 

Теперь в другом строю они,

Музейном,

Здесь фото по линейке

Ровно в ряд.

А тишина

Почти благоговейна,

И строг, как лик с иконы,

Каждый взгляд.

 

Не знала лично всех,

Но узнаю все лица -

Их не изменят больше

Времена.

Как жаль: не будет

Встреч у обелиска.

Как хорошо,

Что вечны имена...

Лидия Майер.

На снимке Александра Лонского:

стенд, посвященный участникам Великой Отечественной войны в музее в Желанном.

______________________________________________________________________________________________________

Праздник Пасхи

 

Домашний и негласный

Наш дивный праздник пасхи

В далеком, светлом детстве,

Где радость – рекой.

И где подарки в шапках –

Ночами, украдкой

Их зайцы приносили –

Для каждого – свой.

 

Ах, яйца бесподобные

Да жаворонки сдобные,

Конфеты в обертках

И просто карамель.

Такое богатство!

Ну как с ним расстаться?!

С ним мчались на лужайку

В звенящий апрель.

 

И мячиками яйца

Взлетали над нами,

 

Красивыми цветами

Блестели в траве,

Ронялись, разбивались

И тут же съедались,

Желтком яичным солнце

Висит в синеве.

 

Уж то-то было смеха,

Игры и азарта!

И легкости беспечной,

Забавных затей.

Как было беспредельно

Тепло и веселье,

И сколько на лужайке

Прекрасных друзей!

 

Поставить снова б шапку

Под вечер на пасху.

Вдруг тот, из детства, зайчик

Отыщет меня?

Конфет и шоколада

Пожалуй, не надо.

Пасхальную бы радость

Того бы мне дня...

 

Лидия Майер.

______________________________________________________________________________________________________

 

Желанновские зарисовки

 

В школу – из интерната

 

Моя старшая двоюродная сестра Маруся Вайцель окончила школу в тот год, когда я еще только собиралась в первый класс. Она сразу уехала из Желанного, окончила педагогическое училище и всю жизнь работала воспитательницей в детском саду. Не одну сотню сказок детишкам прочитала или рассказала и, наверное, поэтому умеет замечательно интересно рассказывать. Мне очень нравится ее слушать. И, конечно же, очень часто темой наших разговоров и ее рассказов становятся и родное село, и школа, и чудесные школьные годы.

 

Как-то возникла и тема школьного интерната.  Был ли он в селе в пятидесятые годы?

- Был, конечно, у нас много учеников было из деревень вокруг Желанного: Брезицка, Цветково, Громогласово, Орехо-во. Только был тогда интернат в частных, маленьких домах. Сначала интернатские школьники жили в нашем краю, в доме рядом с Нейфельдами и Черноштанами. А потом где-то уже в другом конце, через стадион надо было идти, - начала рассказывать Маруся. – Ой, были у нас с интернатскими истории! Закрывали мы их, бывало – то проволокой дверь закручивали, то снегом заваливали, Утром в школу пора идти – а они из дома выбраться не могут.

 

А как-то раз девчонки интернатские на занятия не пришли. А у нас урок литературы был. И учитель – у нас тогда Василий Васильевич Великий литературу вел, сказал:

- Ну, раз гора не идет к Магомету, Магомет к горе пойдет. Собирайтесь. Обрадовались мы! Пошли всем классом  в интернат. Дело было зимой, и пошли мы через стадион. Ты представь только: снег белый-белый ковром блестит, солнце сияет, березы стоят в густом-густом белом инее, а небо голубое – голубое... Василий Васильевич нас остано-вил и преложил желающим  описать эту картину. Я тогда за это пятерку получила!

 

- А урок?

- А урок у девчонок в интернате провели. То-то они ошарашены были! Но зато потом больше ни разу уроки не пропус-кали!

 

Школьный интернат в частных домах – история, с которой мне соприкоснуться не пришлось. Зато я хорошо помню, как строилось здание для интерната где-то во второй половине шестидесятых годов прошлого века. Находилось оно на улице Кооперативной рядом со старой школой, там, где раньше был старый дом культуры. Помню, в классе 5-7 как-то после первомайской демонстрации (а был прекрасный солнечный, теплый день), не захотелось нам с девчон-ками сразу идти домой, и догуляли мы через стадион, через березовую рощицу у котлована до здания строящегося интерната, где и набегались, и напрыгались , и насиделись – наболтались на балках, которые еще не были застелены половицами. Стены были сложены из квадратных прямоугольных брусьев желтого цвета, которые так тепло и красиво светились на солнце.

 

Не скажу точно, в каком году состоялось новоселье в Желанновском школьном интернате. Но когда мы осенью 1968 года пришли в девятый класс, нашими одноклассниками стали ученики из Брезицка, Орехово, Побочино, и все они жили в здании интерната. Приезжали школьники в Желанное в понедельник утром, в пятницу после уроков их заби-рали домой, а всю неделю они жили в интернате в просторных, уютных комнатах по два- четыре человека в каждой. Конечно же, все было четко организовано. Работал здесь повар, готовивший завтраки-обеды-ужины, занимались с учениками воспитатели, и даже ночью жильцы интерната не оставались одни. Но все равно, когда мы, «местные», то есть желанновские, приходили к девчонкам в интернат, немножко даже им завидовали: они казались уже более са-мостоятельными, независимыми, а мы-то после уроков шли домой, где нас ждали мамы и папы. Хотя... Но как-то ни разу не спросили мы: а, может быть, интернатским школьникам хотелось, как нам, идти после школы в родительский дом, к мамам и папам, а не в интернат?

 

Тогда, может быть, и хорошо, что у нового Желанновского интерната век оказался не очень долгий. В начале семиде-сятых восьмилетние  школы в окрестных деревнях – в Побочино, Орехово – стали средними, то есть десятилетками, восьмилетней осталась только Брезицкая, но детей из Брезицка в совхозе решили возить в школу каждый день на автобусе. И необходимость в школьном интернате отпала. Он превратился в многоквартирный дом, где жило немало семей. Живут, может быть, еще и сейчас? Не знаю, не могу сказать. Но точно знаю, что мои одноклассники, в свое время жившие в интернате, на житье свое в нем в далекую школьную пору совсем не в обиде. Они с удовольствием вспоминают как весело и дружно жилось им в интернате в школьные годы, а если о чем и жалеют, так это о том, что недостаточно серьезно относились к занятиям в школе, к учебе.

Но кто из нас потом, «задним числом», об этом не сожалел?

Лидия Майер.

Варбург, Германия. Февраль 2018.

______________________________________________________________________________________________________

Желанновские зарисовки

 

Совхоз, каким он был

 

Как четко иногда запоминаются нам события, эпизоды, картинки нашей жизни. В тот день я, как и частенько раньше, зашла в книжный магазин в районном центре Таврическое. Ходила между стеллажами, разглядывала предлагаемую литературу. И увидела вдруг эту книжку. Тут же взяла в руки, заглянула и, не раздумывая, купила. Очень-очень давно, ровно 35 лет назад это было. Форматом книга была, пожалуй, меньше обычной школьной тетрадки. Объемом – 70 страниц. А содержа-ние ее тогда было для меня очень полезным. И читала я ее как учебное пособие по агрономии и животноводству, «по диагонали» просматривая все прочие стра-ницы. Потому что все остальное, о чем шла речь в книге, было хорошо  известно из жизни. А вот «премудрости» агрономии и зоотехнии мне, филологу, ставшему в ту осень журналистом отдела сельского хозяйства газеты «Слава труду» Тавриче-ского района, - это было и ново, и интересно, и полезно, и поучительно.

 

А теперь... Какая древняя реликвия теперь эта книга. Она заметно потрепалась, поизносилась. Подклеенный уже когда-то бумажный переплет вновь требует подклейки, пожелтели ее страницы, там и сям «красуются» на бумаге пятна, потеряла вид обложка. Но все это неважно. Важно, что она есть. И, наверное, довольно уже «интриговать» читателей. Я пишу о книге «Совхоз «Желанный». Автор ее – Андрей Михайлович Новоселов. А выпущена книга Ом-cким книжным издательством осенью 1982 года.

 

Нет сомнения, село Желанное и в районе, и в области всегда было «на слуху». И о нем много писали и пишут. В те годы в районной печати о Желанном писали и журналисты районной газеты «Пламя», и активный желанновский сель-кор Ольга Феоктистовна Коноплева. Не обходила село вниманием и областная пресса. Помнятся до сих пор материалы известной омской журналистки Тамары Саблиной. Один из ее очерков – «Медовый царь» - был посвящен хорошо нам знакомому пчеловоду Францу Петровичу Нейфельду. Но были ли книги? Не знаю. И для меня «Совхоз «Желанный» - самая первая книга о родном селе, попавшая мне в руки. Автор ее – тогдашний директор совхоза Андрей Михайлович Новоселов - предмет своего рассказа знал досконально. И ему легко, интересно и, наверное, даже радостно было рас-сказывать о Желанном, о его людях и традициях, о его культурной жизни и трудовых достижениях.

 

Начинается книжка с истории. Уже на первой странице сообщается: «В 1957 году небольшие деревеньки, разбросан-ные по степи, разобщенные мелкие хозяйства были объединены в один большой совхоз в селе Желанное...»  В 2017 он мог бы праздновать свое 60-летие... И получается, что книга А. М. Новоселова – это теперь уже история совхоза и входящих в его состав сел Желанное, Житомир, Брезицк, Гришковка, рассказанная не только ее очевидцем, но даже – на определенном этапе – ее создателем.

 

Андрей Михайлович Новоселов был директором совхоза «Желанный», вероятно, с начала семидесятых до середины восьмидесятых годов прошлого века (точных дат, к сожалению, не назову). Но уверенно можно сказать, что это было для хозяйства творческое, благодатное, успешное время. И автор книги рассказывает об этом. Вот только несколько примеров:

 

«Сегодня мы, говоря об урожайности зерновых, называем цифру 25 центнеров с гектара. Но это отнюдь не чудо, а закономерный рост – результат большой целенаправленной работы всего коллектива по повышению урожайной силы земли.»

 

«...заметно улучшилась материально-техническая база хозяйства. На поля пришла новая техника, построены новые помещения для хранения семян и фуража, больше стали получать минеральных удобрений, были внедрены более прогрессивные способы обработки почвы с применением новой системы почвообрабатывающих машин, разработан-ной во Всесоюзном научно-исследовательском институте зернового хозяйства.»

 

«...построен единый механизированный ток с 4 поточными линиями, хорошее весовое хозяйство. Ушли с полей мало-перспективные сорта пшеницы. В совхозе стали работать более мощные сельскохозяйственные машины (машинно-тракторный парк увеличился до 54 комбайнов, 100 тракторов), позволяющие проводить полевые работы в более сжа-тые агротехнические сроки.»

 

« Заметны успехи совхоза и в животноводстве. В хозяйстве проделана большая работа по укреплению кормовой базы, оздоровлению стада, реконструкции ферм, благодаря которой стало возможным обслуживание дояркой 50-60 коров, а скотником на откорме – 200-250 голов молодняка крупного рогатого скота.... С 1977 года, когда впервые от животно-водства в совхозе была получена прибыль, эта отрасль рентабельна.»

 

«Строительство культурно-бытовых объектов сконцентрировано в непосредственной близости от жилья. В основном – на центральной усадьбе хозяйства. Здесь за последние годы построены дворец культуры, средняя школа, детский комбинат, торговый центр. Выросла новая улица с современными благоустроенными домами.»

 

«Сегодня можно смело сказать: мы решили главную проблему хозяйства – проблему кадров массовых  профессий. Ес-ли многие хозяйства области в страдную пору привлекают помощников из города, мы обходимся своими силами даже в горячие дни посевной и уборочной кампаний.»

 

Уже эти краткие, почти конспективные выписки дают представление о содержании книги. А разделы и главы ее – «Земля в наследство», « Хлеб – основное богатство», «Животноводство – отрасль целинная» и другие широко и ос-новательно повествуют о том, как работал коллектив хозяйства, какие ставил перед собой цели и задачи и как доби-вался их решения. Страницы книги «пересыпаны» десятками фамилий механизаторов, доярок, других работников сов-хоза, украшают их портреты передовиков и снимки зданий села. Но пересказывать содержание  я, конечно же, не бу-ду. Потому что уверена: имеется она во многих деревенских домах, бережно хранят ее, как и мы, многие желанновс-кие семьи. Да и не только книгу, но и память об ее авторе.

 

Андрей Михайлович Новоселов был директором в то время, когда я работала учительницей в Желанновской средней школе. Лично пообщаться с ним, к сожалению, как-то ни разу не пришлось. Но нам, учителям, было тогда дорого уже то, как много сделал он для нового здания Желанновской средней школы, «новоселье» в которой состоялось осенью 1976 года. Красивым, привлекательным стало здание школы, а внутри оно было уютным, светлым, теплым, и хорошо было в школе и ученикам, и учителям.

 

Да, он очень любил порядок, красоту, чистоту. Ему всегда хотелось, чтобы аккуратными, уютными были деревенские подворья, чистыми и ухоженными – улицы, чтобы привлекали взор и радовали глаз цветы в палисадниках сельчан. Он любил село, деревенскую жизнь и стремился и по долгу службы, и по велению души сделать ее лучше, светлей, кра-сивей.

 

А я всегда вспоминаю Андрея Михайловича, когда читаю стихотворение Сергея Есенина «Я иду долиной. На затылке кепи...» Сколько ни роюсь в памяти, не могу найти: откуда, на какой «почве» появилась эта ассоциация, сложилась эта связь. Но, видимо, все-таки возникла она не случайно. Ведь в стихотворении есть еще эти строчки:

 

Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,

Памятью деревни я ль не дорожу?

 

Символичный вопрос поэта, обращенный им к самому себе. Кажется теперь: был бы он обращен к автору «Совхоза «Желанный» и его директору - Андрей Михайлович Новоселов и работой своей в совхозе, и книжкой дает на него вполне конкретный ответ.

Лидия Майер.

Ноябрь 2017. На снимке: обложка книги А.М. Новоселова..

______________________________________________________________________________________________________

Тебе я шлю привет

в твой день рожденья, дорогой...

 

Ты помнишь, знаю, предков зов

и наше имя,

ты знаешь викингскую клятву,

что давал твой дед,

и у тебя, потомка,

выше долга нет.

Пусть светит над тобою

яростный рассвет,..

когда ты восстаешь

на новую вершину…

 

Дозволь благословить тебя

на путь большой -

мы в лучший день ведь

веру не теряем -

ее никто не сможет

в нас убить, я знаю.

Гори, звезда твоих мечтаний,

не сгорая,

тебе я шлю привет

в твой день рожденья, дорогой… 

                                                                          Виктору Эрлиху от Эдуарда, Константина Эрлихов и их семей. 06.09.2017,17:00.

______________________________________________________________________________________________________

Бессмертная трудармейская колонна

 

 

ОБГОЛЬЦ Антон Антонович

 

Родился: 08. 08. (27. 07.) - 1900 года. Колония Мариенталь, Поволжье.

Призван: - 26.03.1942 Кормиловским райвоенкоматом Омской области.

Направлен: Краснотурьинск, Свердловской обл., Богословский металургический комбинат.

Погиб: - на монтаже Алюминиевого комбината, Басстрой, 29.08.1949.

 

Aus dem Leben von Obholz, Anton:

 

Obholz, Anton des Anton wurde am 27.07 (08.08) 1900 in der Kolonie Mariental an der Wolga geboren. Die Eltern von Anton waren Anton des Jakob Obholz (1866-1932) und Katharina Schneider (1874-08.06.1951). Nach dem Abschluss der vierten  Klasse der Dorfschule war Anton mit Haus- und Feldarbeiten beschäftigt. Am 08.11.1926 ließ er sich mit der Marientalerin Maria des Anton Schneider (01.11.1902-15.11.1994) kirchlich trauen. Aus der Ehe gingen insgesamt sechs Kinder, darunter vier Söhne, hervor.

 

Während der Kollektivierung wurde Anton selbstständiger Bauer und  trennte sich von Vaters Familie. Er baute eine Erdhütte und beabsichtigte, ein Haus zu errichten. Dann kam aber der große Hunger (1932-1933). Anton musste seine drei Kinder vom Hunger retten. Ihm war es gelungen, einen Eimer Weizen zu erhaschen, aber er wurde von den Dorfaktivisten verraten. Aus Angst, dass er verhaftet werden würde, floh Anton geheim aus dem Dorf und ließ sich in dem Sowchos “Bolschewik”, Bezirk  Serpuchow, Gebiet Moskau nieder. Er bekam ein Zimmer im hölzernen Haus und rief seine Frau mit den Kindern nachzukommen. Als die Familie kam, verstarb hier die Tochter Maria (1930-1933). Nach einem Monat bekam Anton einen Brief von dem jüngeren Bruder, Adolph, aus Sibirien. Er schrieb, dass in Sibirien es leichter wäre zu uberleben. Dann entschied sich Anton mit seiner Frau nach Sibirien zu übersiedeln.

 

Anton reiste nach Omsk und ließ sich im Dorf Osipowka, Bezirk Kormilowka nieder. Später kam Maria mit den Kindern nach. Nach kurzer Zeit zog Anton mit der Familie ins Dorf Trussowka um, wo damals schon einige Familien aus Mariental wohnten. Hier war Anton als Hilfsarbeiter tätig.

 

Am 26.03.1942 wurde Anton in die Arbeitsarmee mobilisiert und ins Bogoslow-Lager (Krasnoturjinsk, Gebiet Swerdlowsk) eingewiesen. Am 11.04.1946 wurde er nach dem Basstroj überwiesen und arbeitete als Montagearbeiter beim Bau des Aluminiumwerks.

 

Am 29.08.1949 kam Anton bei einem tödlichen Unglücksfall ums Leben. Seiner Frau wurde vom Kommandanten untersagt, bei der Beerdigung dabei zu sein.

 

Anton wurde auf dem Stadtfriedhof begraben. Nach einigen Jahren wurde der Friedhof beseitigt. Die Leichname wurden auf einem Schuttabladeplatz entsorgt.

Prof. A. Obholz, Sohn.

______________________________________________________________________________________________________

 

Уважаемые читатели,

присылайте материалы для публикации в рубрике "Бессмертная трудармейская колонна"

по следущей форме:

 

Ф. И. О. трудармейца...
Год и место рождения...
Дата призыва...
Куда направлен/а для прохождения "службы"...
Дата демобилизации / смерти... 

______________________________________________________________________________________________________

Как жестока она –

трудармейца судьба...

 

Соплеменникам –

трудармейцам посвящается

 

Как жестока она - трудармейца судьба:

лесосека и снег по бушлат.

Жалко ноет пила, лает эхом тайга,

мой к Всевышнему тянется взгляд.

 

     Припев:

Зона тьмы и горя – нет смертям конца…

Немцем быть суть доля, немцем быть – судьба.

Зона тьмы и горя – нет смертям конца…

Немцем быть суть доля, немцем быть – судьба.

 

Я – изгой, пария, отпрыск немца-отца -

«враг народа», «шпион», «диверсант».

Пять кубов для меня - норма рабского дня,

лай собак и злодей - комендант...

      Припев:

 

От весны до весны я считаю жуть-дни,

разум ломится уж от натуги.

Знать, не смочь мне уйти от злодейки судьбы

в мраке ужасов лагерной вьюги.

 

     Припев:

 

...Сколько лет утекло, ад тех дней все равно

гложет память мою уж седую.

Cны-кошмары меня возвращают туда,

где оставил я юность былую...

 

     Припев:

 

Как жестока она - трудармейца судьба:

лесосеку мне ту не забыть.

Лай собак, вой сирен и злодей - комендант,

как вчера предо мною стоит.

 

     Припев:

Зона тьмы и горя – нет смертям конца…

Немцем быть суть доля, немцем быть – судьба.

Зона тьмы и горя – нет смертям конца…

Немцем быть суть доля, немцем быть - судьба.

 

Константин Эрлих.

*     *     *

Уважаемые соотечественники,

соратники, друзья!

 

Поздравляем вас по случаю 28 годовщины со дня учреждения Омского областного общества "Видергебурт- Возрождение"!

 

Всем активистам и членам этой общественно-политической организации мы шлем наш сердечный привет и призываем стартовать всенародное движение в память о подвиге наших соплеменников: павших и выживших трудармейцах. 

 

Присылайте материалы по следущей форме:

 

Ф. И. О. трудармейца...
Год и место рождения...
Дата призыва...
Куда направлен/а для прохождения "службы"...
Дата демобилизации / смерти... 

 

Мы были бы вам признательны также за фотографии и краткие биографии родственников и знакомых – бывших узников труд-армейских лагерей НКВД. Вашу почту шлите по электронному адресу: viktor.ehrlich@googlemail.com или на адрес редакции: info@rd-allgemeine.de.

 

С уважением В. Эрлих, А. Цильке, Я. Веберлинг, В. Киль, М. & В. Шрейдер,

проф. д-р А. Обгольц, д-р В. Вернер, А. Вебер, П. Шааб и др.

_______________________________________________________________________________________     

 

Лидия Майер

 

Немецкие горницы

 

Беду ли сердце немо предвещало,

Традициям ли преданно верны,

Но все казалось: не довольно, мало

Уюта здесь, порядка, чистоты.

 

Хоть вышивки – то крестиком, то гладью,

Дорожечки, салфеточки, цветки.

Ах, кабы знать, ах, кабы загадать бы,

Чтоб ввек не разлетелись лепестки.

 

И горницы б нетронуты остались

В торжественно-нарядной красоте,

Крахмально-белоснежны покрывала,

Закат горит в сверкающем окне...

 

Костры – огонь спасенья и надежды-

В аду лесоповальной страшной тьмы

Не память о зарницах жизни прежней –

Стремленье выжить, быть всегда людьми.

 

Сугробов необъятных покрывала

Слепили чистотой и белизной,

И крестиками горе вышивало

На судьбах и в снегах предел земной...

 

 

Походы по родному краю

 

Походы по родному краю –

И будто вновь весну встречаю.

Мы выходили дружно, в ногу

На ровную, как стол, дорогу,

А в небесах катилось солнце,

Наш путь лежал до горизонта,

Где в небо уходило поле,

Где – нам казалось – плещет море...

 

Увы! Мы не дошли ни разу...

Простор всегда обманчив глазу.

И был привал как утешенье:

Съедались разом хлеб, печенье

И все, что было в рюкзаке,

Мы возвращались налегке,

Но с той же верой за  плечами:

Дойдем до горизонта сами!

 

Что не дойти – потом узнали.

В том знанье не было печали.

Манили вновь и вновь дороги,

И было радости так много!

Ведь из чего в походе счастье?

Идти, смотреть и удивляться!

Походы по родному краю

Всегда с улыбкой вспоминаю...

 

*     *     *

 

С годами все явственней прошлое...

Как будто сквозь лупу глядишь,

И видится только хорошее,

Лелеешь его, ворошишь...

 

Наверное, я  как цветочница,

Что в буйно цветущих садах

Берет только то, что захочется.

Коль розы – то что ж о шипах...

 

 

Кукушкина песня

 

На теплое крылечко,

В прохладные травы,

В горячую, густую

Дорожную пыль

Бегом ты выбегаешь,

Блаженстсво ощущая, -

Из детства золотого

Далекая быль...

 

Награда за терпенье,

За слезные просьбы:

Когда же, ну когда же

Наше время придет?

Но непреклонна мама:

-Пока еще рано!

Сначала пусть кукушка

В саду пропоет!

 

Ах, как ее мы ждали!

Мы сами куковали.

-Вот я этой кукушке!-

Звучало в ответ.

И все ж настало диво,

И звонко, и красиво

-Ку-ку! Ку-ку! – кукушкой

Запел белый свет.

 

Нет музыки прекрасней!

И вот оно – счастье!

И можно сколько хочешь

Бежать босиком

На теплое крылечко,

На травы у речки,

В глубокие лужи

Под проливным дождем!

______________________________________________________________________________________________________

Желанновские зарисовки

 

Вечные спутники

 

Далеко-далеко от дома, от родного села увели меня жизненные дороги. Но подумалось как-то: а когда я покинула Желанное в самый первый раз?

 

И куда лежал тогда путь? И припомнилось давнее...

 

- Мы сегодня в гости к вес Лизе и вес Пеле (это были бабушкины подруги тетя Лиза (Wäs Elisabeth) Кеслер и тетя Варвара (Wäs Barbara) Винтер) в Житомир пойдем, - сказала мне утром бабушка.

 

В Житомир! А где это? А какой он? С каким нетерпением я ждала, когда же наконец бабушка управится со своими делами, и мы тронемся в путь!

 

Ах, какой длинной показалась мне та первая дорога в Житомир! Мы шли и шли как будто бы навстречу солнцу все прямо и прямо, а улице не было ни конца и ни края, и мне казалось, она никогда вообще не кончится. Но кончилась-таки, и перед нами раскинулась степь, по которой влево и вправо убегали тропинки, а за нею виднелись дома...

 

-Вон, видишь, улица, сейчас поляну перейдем, а там уже и Житомир!

 

В Житомире было все, как в Желанном: дома, дворы, огороженные жердями или штакетником, огороды с картошкой и подсолнухами, ромашки, березка да бурьяны по обочинам дорог... А  мне почему-то казалось, что в другой деревне все должно быть ново, необычно, интересно...

 

Может быть, так же думали и житомирские ребятишки, когда в первый раз приходили в Желанное? Но для них Желанное очень быстро становилось селом, если и не совсем близким, то все же совершенно необходимым. Ведь с пятого класса они были  учениками уже Желанновской средней школы. А первые четыре класса заканчивали в своем Житомире.

 

Не могу сказать, когда была открыта Житомирская начальная школа. Но если оба села возникли в 1909 году, а Желанновская школа – в 1912, то, думаю, и рождение Житомирской школы приходится на это время. Состояла она сначала из одной, а потом из двух  комнат, в каждой из которых занимались одновременно два класса: в одной – первый и третий, в другой – второй и четвертый. В начале шестидесятых годов прошлого века учителями в ней были Елена Ивановна Кропанева и Екатерина Ефимовна Парамонова.

 

В середине семидесятых годов, когда я стала учительницей нашей школы, Елена Ивановна Кропанева работала уже в Желанном, значит, существовала Житомирская начальная школа приблизительно до этого времени. Немало выпустила она ребятишек и наверняка многие бывшие житомирцы, где бы они теперь ни были, с любовью и теплотой вспоминают и своих первых учительниц, и уютную маленькую школу...

 

Мы же, желанновские ученики, слышали об этой школе только от одноклассников, которые приходили к нам в пятый класс, да изредка видели ее, когда бывали рядом. Чаще всего приводили нас в Житомир и его окрестности не праздное любопытство и не безделье, а дела, работа. Ходили с концертами на житомирскую ферму, нередко осенью собирали картошку или турнепс на полях вокруг деревни, приходилось и валки поднимать какой-то осенью, когда снег неожиданно рано выпал на неубранные еще зерновые, и картошку доставать весной из житомирского погреба...

 

А еще ходили в гости к одноклассникам и, конечно же, в житомирский клуб. Если, случалось, в Желанном развлечься было негде, а порядки здесь были строгие, старшеклассников на вечера и танцы в клуб не пускали, то всегда можно было попытаться сделать это в Житомире. Был ведь в  деревне и свой маленький, почти домашний клуб, в котором обычно сама молодежь и «хозяйничала». Находились и радиола, и пластинки, и желающие «ставить» музыку и танцевать под нее. Очень дружными, сплоченными были житомирские парни и девчонки, и зарождалась эта дружба наверняка еще в стенах их начальной школы...

 

Много-много лет назад, в  годы работы в лесопитомнике, нам приходилось полоть и крохотные ростки лесополосы, разбитой на степи между Желанным и Житомиром. И  мы все пытались представить, как вырастут они и превратятся  в красивый парк между селами, в котором, может быть, будут встречаться влюбленные, назначать свидания...

 

Но пора, кажется, отвлечься от приятных воспоминаний и сказать и о более существенном. Житомир был когда-то, конечно, очень маленькой деревней. Но как третье отделение совхоза «Желанный» он стремился ни в чем большому соседу не уступать. На отделении имелись животноводческая ферма, где по-ударному работали доярки и скотники, полеводческая бригада, где тоже имелось немало передовиков производства – прекрасных механизаторов и хлеборобов.

 

Славилась деревня в то далекое время и своим прекрасным садом и пасекой. В саду собирали неплохие урожаи не только с ягодных кустарников – малины, смородины, вишни, но выращивали еще и овощи – капусту, огурцы и т.д. Бессменным пчеловодом на житомирской пасеке долгие годы был Николай Иванович Шилов. Сохранилось ли нынче что-то от тех былых богатств?

 

Да, всегда Житомир и Желанное, словно вечные спутники, были крепко друг с другом связаны, и движение между ними  было оживленным в оба направления. В Желанное и обратно ходили из Житомира каждый день школьники, работники хозяйства, пенсионеры – в магазины или в гости.  И, конечно, находились оптимисты, которые мечтали иногда, что застроится когда-нибудь пустырь между деревнями, и сольются они в одно прекрасное большое село. А мечтам, как известно, суждено иногда сбываться. И так и случилось.

 

Когда в начале восьмидесятых годов прошлого века в Желанном решили строить новое здание больницы, место для нее нашлось именно там – между Житомиром и Желанным. А потом от деревни к селу протянулась новая широкая улица, застроенная красивыми, уютными домами. Назвали ее Советской. И, наверное, не ошибусь, если скажу, что живущие на этой улице местом своего жительства  считают улицу Советскую в селе Желанном.

 

А жители Житомира? Они теперь – житомирцы или тоже желанновцы? Но это уже – вопрос новейшей истории, на который мне из моего далека ответ  не найти. Но его точно знают там, где эти две деревни всегда были вечными спутниками.

Лидия Майер

Warburg, апрель 2017.

 

На снимке из далекого 1961 года – мои будущие одноклассники, а пока ученики Житомирской начальной школы: крайняя слева в первом ряду - Люда Карплюк, в этом же ряду рядом с Екатериной Ефимовной Парамоновой справа: Катя Дрейзер, далее -  Ира Нацаренус, Витя Вильгельм. А крайний справа в верхнем ряду – Володя Нацаренус, приславший мне эту фотографию.

______________________________________________________________________________________________________

Активный досуг

 

Забавно сейчас и вспоминать, но когда-то давным-давно я училась играть на гитаре. Не помню, когда она появилась в нашем доме, но на ней тогда играл мой старший брат Саша Вайцель. И нас, детвору, конечно же, как магнитом тянуло и к нему, и к гитаре. А брат был очень добрым, всегда охотно возился с нами, и вот уже под его руководством мы щиплем струны, и под каждый «щипок» буквально по слогам поем:

От-че-го у нас в по-сел-ке

У дев-чат пе-ре-по-лох?

Была ли тогда эта песня о том, что «на побывку едет молодой моряк» особенно популярной, или просто была актуальной у мальчишек, мечтающих о службе в армии (а брату моему в ту пору было лет 16-18)? Возможно, думается, и то, и другое. Хотя это теперь совсем не важно. Дорого другое: и эту песню, и те наши музыкальные упражнения, и те долгие осенние и зимние  вечера я помню и люблю до сих пор.

Что и говорить: весной, летом, ранней осенью мы обычно до позднего вечера проводили время на улице. Забав и развлечений находилось там всегда – через край.

 

Но когда наступала поздняя осень с ее дождями, слякотью, холодом, которую сменяла зима с буранами, снегами и ранними сумерками... Вечера становились длинными-длинными, а телевизора в доме еще не было, и в кино в клубе нас еще не отпускали...

 

«Активный досуг» - это выражение мы услышали много позже. Но понимаю теперь: давным-давно, в конце пятидесятых- начале шестидесятых годов прошлого века у наших, да, пожалуй, и у всех других родителей в селе плюс ко всем остальным была еще задача развлечь детей, организовать «активный досуг» в долгие зимние вечера. Выбор же средств к тому в семьях был небогатым...

 

Нам повезло с тем, что у нас был фильмоскоп и коробка с диафильмами. Не помню теперь сколько их было. Пожалуй, не больше пятидесяти. И большинство их, засмотренных «до дыр», мы знали наизусть.

 

Но все равно: вечера просмотров диафильмов мы очень любили. Для экрана развешивалась на стене простыня, назначенный «киномеханик» заправлял ленту в аппарат, «читчик» настраивался читать титры, готовился «кинозал» - собирались и расставлялись в комнате стулья и стульчики. И вот, наконец, выключался свет, и мы, затаив дыхание, в бог знает какой раз искренне сопереживали бедной Серой Шейке – уточке, из-за сломанного крыла оставшейся одной на озере, которое с каждым днем замерзало все больше и больше, и хищная лиса уже предвкушала легкую добычу... Или восхищались смелостью казахского героя Алдара Косе, которому всякий раз удавалось перехитрить жадного богача бая, или зачарованно следили, как легко рисует карандаш кошку, мышку и сыр и т.д.и т.п... Ни один фильм, который мы смотрели тогда, не оставлял нас равнодушными. А эти «киносеансы», как часто бы они ни повторялись,  были в радость не только нам. Почти всегда зрителями в доме были и наши друзья.

 

С радостью и удовольствием играли мы и в так называемые «настольные» игры. В то давнее время их можно было пересчитать по пальцам одной руки: домино, шашки, лото, шахматы. В домино мы предпочитали играть в «осла». Обязательно должен был быть на столе лист с именами игроков, строго велся счет очков, и тот несчастный, кто набирал их 125, становился «ослом». (А «козла» азартно забивали взрослые, когда у родителей собирались друзья). В шашки – это были либо шашки, либо играли в «Чапаева». В ходе этой игры шашки высталялись с двух концов доски «стенка на стенку» и «расщелкивались» во все стороны как орехи. Побеждал тот, кто полностью «сшибал» противника с поля боя – шашечной доски.

 

А в лото мы всегда играли с надеждой на сладкий приз. Его придумала для нас мама. Дети тех лет помнят еще, наверное, эти конфеты – сладкий сахарный разноцветный горошек – драже. Каждый игрок получал две карты и выкладывал за них на кон две горошинки. А выигравший получал потом весь сбор – 8-10 горошинок. Как теперь говорится: мелочь, а приятно. И мы вспоминаем теперь те игры с теплом и улыбкой. А доведись сегодня сыграть, всему шоколадному изобилию предпочла бы я вновь те горошки...

 

В шахматы мы в те давние годы как-то не играли, но благодаря все тому же старшему брату Саше Вайцелю я с той еще поры знаю, как двигаются шахматные фигуры.

 

А кроме всего этого были еще книги. Бабушка по вечерам читала свою немецкую библию.У родителей на тумбочке в спальне всегда лежали очень притягивающие наш интерес романы. Наши первые книжки нам сначала покупала мама. А потом появились книги – подарки от школы, и книги из библиотек – школьной и сельской. А когда нам наконец-то разрешили ходить в кино в клуб, это в известной мере стало началом приобщения к культурной жизни и школы, и села. И клуб постепенно стал для нас таким же важным объектом, как и школа.

Лидия Майер

Варбург, Германия

________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Желанновские зарисовки

 

Снежинки,

зайки в хороводе...

 

На эту старую-старую – более чем пятидесятилетней давности – маленькую фотографию смотрю всегда с интересом и немножко с сожалением. Как жаль, что не помню совсем ничего об этой прекрасной елке, об этом замечательном празднике. А не чудесным, не прекрасным он просто быть не мог! И наша славная компания всем своим видом, мне кажется, это так красноречиво подтверждает. Хотя самое большое чудо этого вечера, наверное, то, что нашелся фотограф, который этот снимок сделал (фотограф в деревне в то время был большой редкостью). Кто это был? Наверное, Мария Андреевна Вайцель. Или, может быть, ее старший сын Анатолий. И, скорее всего, это было у них дома, под их елкой, где встречался, наверное, новый 1961 год. Я училась тогда в первом классе, а по старинной школьной традиции девчонки-первоклассницы всегда наряжались снежинками и исполняли под елкой танец снежинок. И на этом фото я в костюме той самой снежинки. Крайняя справа – тоже первоклассница и тоже снежинка – Нелли Вайцель, моя двоюродная сестра. В таком же наряде ее младшая сестренка Розочка. Как крепко держит она под руки двух симпатичных зайчиков – моего брата Сашу (слева) и своего двоюродного брата Вову Веймера (справа). А первая на фото – моя сестра Роза в костюме «анютины глазки».

 

Как странно устроена наша память! Да, я, к сожалению, ничего не помню об этом празднике. Но зато прекрасно помню, как мастерили мы с мамой корону для моего костюма. Из белого картона была вырезана для нее основа, потом ее аккуратно обложили белым «снегом» - ватой. Для украшения пришлось разобрать пару блестящих елочных бус: из трубочек сложили звезду, а бусинами украсили уже и звезду, и поле короны. Все нужно было прочно, точно, ровненько пришить , и я не спускала глаз с маминых рук – так хотелось поскорее примерить эту красоту! (Про платье таких воспоминаний нет. Оно, наверное, просто досталось мне  «по наследству» от старшей сестры).

 

А костюм цветка «анютины глазки» моя мама и Мария Андреевна Вайцель мастерили вместе. Всю эту работу я тоже прекрасно помню и не перестаю теперь удивляться: как выкроили они для этого время? Где достали весь необходимый материал? В ведь нужны были и картон, и ткани, и краски, и кисти... А в те времена в сельском магазине ничего подобного купить было практически невозможно... И все - буквально все – было сделано их руками. Вырезаны, разукрашены, нашиты на пояс, (чтобы получилась юбка) красивые зубчатые листья. Вырезана и раскрашена корона. Работа была кропотливая, требующая внимания, терпения. Но его у мамы и Марии Андреевны хватало и для дела, и для общения с облепившей их любопытной детворой.

 

И, наверное, не зря говорится, что ожидание, предвкушение праздника дороже даже, чем сам праздник. Иначе почему я хорошо помню подготовку к елке и не запомнила вечер у елки?

 

А новогодние праздники в середине прошлого века что для детей, что для взрослых были немыслимы без бала–маскарада. И шли люди на них если не в костюмах, то хотя бы в масках. Пока мы были маленькими, костюмы нам делали родители. Потом, когда мы стали постарше, мы уже придумывали и мастерили их себе сами. Помнится, мой брат Саша смастерил себе из картонных коробок костюм робота и так пристроил в нем батарейки, что нос-лампочка даже светился. Свои костюмы все уже и не припомню. Но еще в десятом классе все девчонки нашего класса пришли на бал-маскарад в честь нового 1970 года яркими, веселыми цыганками...

 

Елки для взрослых в сельском Доме культуры тоже всегда начинались с объявления о том, что состоится бал-маскарад. От них в моей памяти – восторженные мамины рассказы. Она, как я теперь понимаю, любила эти праздники еще со своей довоенной детдомовской поры, и сама охотно наряжалась – одна или со всеми работницами больницы. Всегда было интересно слушать ее рассказы о том, кто кем был, кого и в каком костюме дольше всего не могли «распознать» участники вечера. Ни имен, ни костюмов в памяти, к сожалению, не осталось. Кроме одного. После какого–то вечера мама с восхищением рассказала, что самой красивой парой на маскараде были Наташа Ростова и Андрей Болконский. Ими в тот вечер нарядились библиотекарь сельской библиотеки Августина Ивановна (не помню фамилию) и ее муж или жених Петр Белан...

 

Как давным-давно все это было... Ушла, постепенно, незаметно, как высыхает родник, иссохла и забылась традиция взрослых маскарадов. Уже в семидесятые годы прошлого века новогодние балы для взрослых в Доме культуры стали просто праздничными вечерами под елкой.

 

Но ведь традиции, как и мода, - уходят и когда-нибудь вновь возвращаются... Во всяком случае, хочется в это верить.

А сегодня, наверное, только самая младшая детвора радуется новогодним костюмам. Так же, как и мы на этой старой-старой фотографии..

Лидия Майер,

На снимке слева направо: Роза, Лида, Саша Майер, Роза Вайцель, Вова Веймер, Нелли Вайцель.

______________________________________________________________________________________________________

За отцовскую я религию...

 

 

Мой отец не молился Богу.

Даже библию не читал.

От семьи получил немного:

Трудармейцем мой дед пропал.

 

Увезли в трудармию маму,

А мальчишке – лищь десять лет.

И работать он начал рано –

Как иначе спастись от бед?

 

Лишь три класса начальной школы –

Вот и весь в дорогу запас.

А потом – только труд, который

И кормил, и хранил, и спас...

 

Я не помню отца с молитвою.

Был он токарем в мастерской.

У станка свою смену выстояв,

Приходил под вечер домой.

 

Сколько грамот и благодарностей

Получил он за честный труд!

Но хоть в той, хоть в иной реальности-

Много ль блага они дают?

 

Сложных мудростей не выискивал.

В труд, в терпенье верил душой.

И трудился отец мой истово.

А умелец –то был какой!

 

Все – от дома и до скворечника

На усадьбе он сделал сам.

Липли мы до позднего вечера

К золотым отцовским рукам.

 

И, наверно, больше мешали мы.

Но светился отцовский взгляд.

Потому ль так незабываемы

Дом, веранда, двор, палисад?

 

Потому ль священной реликвией

Те картины в душе живут?

За отцовскую я религию-

Созидательный, добрый труд!

 

                                             Лидия Майер

 

На снимке: Богдан Федорович Майер.

(25 сентября моему отцу исполнилось бы 85 лет. Снимок был сделан, скорее всего, фотокорреспондентом Валерием Неверко и опубликован в Одесской районной газете "Пламя", в Омской области, где-то в конце семидесятых годов прошлого столетия.)

_______________________________________________________________________________________________________________

Zum 100. Geburtstag

von Irma Ehrlich

 

К 100-летию со дня рождения Ирмы Эрлих

 

(18.10.1915 - 18.10.2015)

 

Елена Риске: Костя, спасибо. Ты меня как бы вернул в то далёкое детство. Я очень любила Ирму Фёдоровну и не только как учитель-ницу. Немецкий язык давался мне легко, не очень любила грамма-тику, признаюсь честно, хотя сейчас думаю, это очень важно. По-мню, она говорила моей сопартнице (сидели за одной партой), во-обще не знавшей немецкий, что та с таким отношением к предмету обязательно завалит экзамен. Мне приходилось ей писать текст русскими буквами, чтобы она хоть что-то могла ответить.

 

А на экзамене её, конечно, Ирма Фёдоровна пожалела. Я уже гото-ва была отвечать, Ирма Фёдоровна дала мне знак, чтобы я помо-гла моей соседке (я уже всё это до того сделала). Я ждала, пока она первая вышла отвечать, мы еле сдерживались от смеха, но зачёт она получила. Вот так. Доброй Ирма Федоровна была...

 

Одно время её заменяла другая учительница, мы сбегали с уроков, это были не Ирмы фёдоровны уроки. Просиживали на стадионе, помнишь, там одно время качели были. За это полу-чали нагоняев от классной - Дины Ивановны Меховой, но мы все наотрез отказывались идти на урок.

 

Константин Эрлих: Красивые воспоминания, Лена.

 

Любовь Коноплева: Да, Ирма Федоровна была настоящей учительницей. Я очень любила ее и ее уроки немецкого языка. Она так старалась научить нас этому языку и я ей очень благодарна. Когда я училась в библиотечном технику-ме, многие из нашей группы были отчислены из-за плохой школьной подготовки по немецкому языку. А Ирма Федоро-вна сумела дать нам эти основы, и я, девчонка из села, старалась оправдать ту отметку, которую мне выставила Ир-ма Федоровна в аттестат.

 

Мне нравилось все в Ирме Федоровне: и ее красивая прическа, шикарные волосы короной на голове и ее скромные, но очень аккуратные наряды, и то, как она по-матерински, по-доброму журила и наставляла нас правилам этикета. Это была чудесная, замечательная учительница и ее уроки навсегда остались в моей памяти.

 

*     *     *

 

«И что немецкий в школе был - никто не пожалел...»

 

„Mein Bruder ist ein Traktorist

In unserem Kolchos“... –

Немецкий прост и неказист,

Как будто не всерьез.

Давно распался тот колхоз,

И брат - пенсионер,

И нет той Родины давно –

Страны СССР.

Мы учим вновь родной язык

В Германии теперь,

Но что немецкий в школе был –

Никто не пожалел.

Урок тот пригодился нам –

Наш брат и здесь речист.

Кивает в такт моим стихам

Mein Bruder, Traktorist...

 

И в шутку, и всерьез написала я как-то это стихотворение. И «присутствуют» в нем абсолютно реальные факты: от исторических до сугубо личных. Как, например, такие: и я, и моя старшая сестра Роза, и младший брат Александр (работавший в свое время в Желанном трактористом) учились немецкому языку в Желанновской средней школе у Ирмы Федоровны Эрлих. А в учебнике немецкого языка для пятого класса печаталось стихотворение „Mein Bruder ist ein Traktorist in unserem Kolchos“..., которое нам задавали выучить наизусть уже в первый год обучения.

 

Помню как сейчас те далекие первые уроки немецкого языка. 1965 год, пятый класс. А мы словно снова стали перво-классниками. Учимся писать немецкие буквы, складывать их в слова, читать и, самое сложное, правильно произно-сить... Глядя на доску, где Ирма Федоровна пишет для нас слова и буквы, мы, девчонки, не отрываем взгляд еще и от ее прически. Тяжелая коса учительницы, короной уложенная, была предметом восхищения не одного поколения же-ланновских школьниц...

 

Ирма Федоровна Эрлих работала в нашей школе преподавателем немецкого языка около тридцати лет. Немецким, без сомнения, владела в совершенстве, ведь сама по национальности немка, она и педагогическое образование получила в республике немцев Поволжья, и даже успела поработать там учителем немецкого языка...

 

Но грянула Великая Отечественная война, депортация немецкого народа, и в 1941 году Ирма Федоровна оказалась с семьей в Сибири, в Желанном. Нелегко пришлось всем. Ирма Федоровна в первые годы трудилась на разных сельско-хозяйственных работах в селе, но вскоре судьба ей улыбнулась: пригодились и знания, и образование, и любовь к предмету и к детям. Запас этих знаний и любви, казалось, был неистощим и неисчерпаем. До самого выхода на пен-сию в семидесятом году прошлого века работала Ирма Федоровна в Желанновской школе. В те годы, когда мы были школьниками, в учебной программе был только один иностранный язык – немецкий, и Ирма Федоровна преподавала тогда, вероятно, в каждом классе. Поэтому, думаю, нет в нашем поколении школьников ни одного ученика, который не учился бы у Ирмы Федоровны...

 

Конечно же, Ирма Федоровна наверняка ко всем своим ученикам относилась одинаково. Но мне теперь и кажется, и очень хочется думать, что как-то по-особенному внимательно она относилась к детям из немецких семей. Может быть, потому, что с нас она строже спрашивала – нас ведь даже фамилии уже как бы обязывали справляться с немецким лучше, чем другие. Или потому, что скромно и незаметно помогала нашим семьям? В старших классах на уроках Ирмы Федоровны мы читали и переводили заметки из газеты „Neues Leben“, выходившей тогда на немецком языке. И порой подписку на нее для нас оформляли не наши родители, а Ирма Федоровна. Никогда наша учительница не афиширо-вала эту свою помощь, свою доброту, но мы и сейчас бесконечно ей благодарны. В те годы Ирма Федоровна активно сотрудничала с редакцией этой газеты, и каждый раз, открывая новый номер газеты „Neues Leben“, мы первым делом искали – нет ли заметки Ирмы Федоровны о нашем Желанном, об односельчанах или о школе?

 

А теперь вот я пишу об Ирме Федоровне. Пишу потому, что неизбывны наши память и благодарность. И еще потому, что в октябре празднуется День Учителя. И, самое главное, потому, что 18 октября нашей дорогой учительнице Ирме Федоровне Эрлих исполнилось бы 100 лет.

 

Желанное теперь без фамилии Эрлих уже, пожалуй, и не представить. Навсегда в истории школы имя Ирмы Федоро-вны. Работали в Желанном ее сыновья. Живут в селе ее внуки и правнуки. Гордится село сыном Ирмы Федоровны, вы-пускником Желанновской школы Константином Эрлихом – бывшим редактором немецкого радио в Омске, бывшим гл. редактором республиканской газеты «Фройндшафт» в Казахстане, нынешним гл. редактором газеты «Дипломатичес-кий Курьер – Russlanddeutsche Allgemeine», в которой целая страница «Желанная встреча Желанное» посвящена род-ному селу... А самое главное – с благодарностью и теплотой вспоминают Ирму Федоровну ее многочисленные учени-ки...

 

Очень надеюсь, что под моей стихотворной строчкой «И что немецкий в школе был – никто не пожалел...» подписа-лись бы многие из них...

Лидия Майер,

Варбург, oктябрь 2015.

____________________________________________________________________________________________________

О житии и любви святой благоверной княгини Ольги или Отколь есть пошла земля Русская…

 

Сценическая музыкально-драматическая былина

Автор текста и сценария: Константин Эрлих

Постановка может быть осуществлена как профессиональными актерами, так и самодеятельными театральными коллективами с хором и балетной группой.

 

Действующие лица:

 

Боян - певец и сказитель, родом из 10-го века, преклонного возраста.

Автор – родом из 20-21-го веков, среднего возраста.

Варяжско-роские мужи и женщины – 6-8 человек.

Хор – произвольное количество исполнителей.

Балетная группа - не менее 6 человек.

Вепсская танцевальная группа – 6-8 человек девиц и молодцев.

Белый Шаман - финно-угорского происхождения, зрелого возраста.

Дружина – витязи среднего возраста (несколько человек).

Ольга (собств. Хельга - варяжское) - девица, 16 лет.

Ольга – княгиня, в пределах 40 лет.

Игорь (собств. Ингвор - варяжское)- княжич, 30 лет.

Свенельд – варяжско-росский воевода, 50-60 лет.

 

П Р О Л О Г

 

На сцене слева - декорация штормящего Балтийского (Варяжского) моря. К скалистому берегу пытается пристать судно воинов-викингов.

 

Автор (выходит на авансцену, на фоне звучит вступительное музыкальное обрамление ратного характера, в зависимости от аудитории - на русском или немецком языке - читает):

 

O du, mein Volk, erspar dir bitt‘re Tränen,

was ich zu sagen hab – ist grimmig, kalt und bang…

Ich künde dir der Ahnen Tun und Sehnen,

gemäß den Runenschriften – alter Tage Gang…

 

Am Meer sie siedelten viel tausend Jahre

und waren kecke Streiter auf dem Meer.

Sie stellten ein Waräger Hünenheer

und wussten ihren Ruhm in Ehre wahren.

 

Seit alters her sie schlossen treue Bande

in düstrem Slawenland und Meri-Länderei‘n.

Sie nahmen ins Visier seit Urzeit diese Lande

und bauten ihr Geschick hier wohlgemut und frei.

 

Keck waren unsre Väter, die uns zeugten,  

im Feld sie bauten Brot und schlugen ihren Feind.

Sie haben Hunderte und Tausende beweint,

doch sich sie keinem Ungewitter beugten…

 

Чуть правее сцена задекорирована восходящим красным солнцем над варяжско-роским городищем, обитатели кото-рого заняты своими привычными, повседневными хозяйственными делами… В некотором отдалении еще правее под березой – культовым деревом местных балтийских племен, устроился волвх, по имени Белый Шаман – в бело-свет-лом обличьи, в окружении нескольких человек чудско-вепсского рода с посохом и бубном (на маленьких сценах с ог-раниченным числом актеров возможно установить на арьерсцене полотна, с изображением будней этих восточно-балтийских племен…)

 

В определенном отдалении от границ сценической композиции - правее, в направлении к аудитории под вековым ду-бом в одеянии странника-сказителя, c задумчивым видом, восседает преклонных лет Боян с гуслями.

 

Медленными, аккуратными движениями он начинает перебирать струны своего видавшего виды былинного инстру-мента, ударяет в лирико-драматические аккорды:

 

Хор:

Марка* родная -

ты край мой сердечный, -

здесь детство мое колосилось беспечно...

Народ мой здесь рос,

черпал суть - соль земли

из сладкой полыни ковыльной степи...

 

Солист:

Прибой в сердце бьется,

вихрь ласкает лицо.

Янтарный мой берег...

     Янтарный мой берег...

Варяжское море мое...

     Варяжское море мое...

 

Хор:

Прибой в сердце бьется,

вихрь ласкает лицо.

Янтарный мой берег...

     Янтарный мой берег...

Варяжское море мое...

     Варяжское море мое...

 

Мелодия припева повторяется в музыкальной заставке...

Боян-сказитель (выходит на авансцену, перехо-дит на повествовательный слог древнерусской былины, обращается к аудитории, к залу):

 

Ой, вы гой еси, быль изустную¹

я скажу вам, люд, заповедную,

быль о мужестве и любви…

Правду-матушку вам поведаю

отколь есть пошла Земля Руская -

о начале начал Руси,..

                         о начале начал Руси...

Руси – и – и… Руси…

Музыкальная заставка лирико-эпического характера, переходящаяся торжественно- драматической палитрой…

 

Автор (на сцену из-за городища /или мимо полотна/, мимо Белого Шамана и старца-гусляра вперед медленно выходит среднего возраста мужчина  в современном одеянии, на ходу читая):

Белый Шаман (восклицает торжественно…):

 

Ого го гой  гой го! О гой го го…

 

Белый Шаман бьет в бубен. Боян-сказитель ударяет в струны гуслей…

 

Из городища на сцену выступает шествие с варяж-ским ярлом⁴ в доспехах во главе и в сопровожде-нии танцующих воев⁵ - варягов-россов и спортив-но сложенных готских дев…

С другой стороны через время выливается гульба чуди-аборигенов… Белый Шаман в светлом бала-хоне сидит с собакой (наделенная у чуди-вепсов способностью изгонять болезни) у огня, на фоне раздво-енной березы – культового дерева племени вепсов, бьет в бубен. Танцоры – молодцы и девицы в одеянии отделанном кожей и мехом, инкрустированном янтарем и серебром, исполняют ритуально-чувственно-азартный танец, олицетворяющий обряд „продолжения рода“…

 

Белый Шаман (бьет колотушкой в бубен, его такт сопровождается хором):

 

Дынь – дынь - доу - дынь – доу – доу – доу

Доу - доу - дынь - дынь - доу - дынь …

Дынь - доу - дынь

Дынь - доу – доу - дынь

Дынь - доу - дынь… Доу - дынь - дынь…-  доу  - доу…

 

Танцоры, в эпицентре которых шествует гордый олень – главное божество чуди, инсценируют тему в азартно-беззаветном танцевальном воплощении. Из леса (или из-за кулис) выдвигается шурпатый⁶ Лем-бой – нечистая сила (можно изобразить на полотне). Звучит рог и боевой клич вепсов, их танец перевоп-лощается в воинственный ритуал, они отбиваются от чудища…

 

Варяжская дружина во главе с ярлом в полном боевом оснащении выдвигается клином перед чудь-вепса-ми и оттесняет нечистую силу, обращая его в конце концов в бегство.    

 

Разнаряженный олень выходит на передний план в сопровождение танцоров и представителей племени. Они с гордостью раскладывают на самотканых коврах пушнину, копчености и солености диких зверей, морских рыб и животных перед сбирателями дани, варяжскому ярлу… Невдалеке почтенного возраста варяг разливает желающим из дубовой бочки мет⁷…

 

Боян-сказитель (проходит  вперед,  обращается в пространство):

 

О, Русь, родимый край,  6

твой зов несется сквозь века. 8

Cквозь толщу лет твой бъется пульс во мне всегда.   12

 

Ты песнь моя, о, Русь - цветущий месяц май...        12

Не увядай, не увядай,        8              

О, Русь, родимый край…  6

 

Автор (заходит перед Бояном, восклицает речитативом; в зависимости от аудитории возможно исполнение дублированно на немецком языке):

 

Der Ahnenruf…

 

Die Ahnen

                zeugten mich

durch eignes

              Tun und Trachten.

Die Enkel

                wahren,

                         hoff’ ich,

meiner Muse

                     Lied.

Deswegen

                hochbewusst

die Ehrenpflicht

                           ich trage:

Zwischen

                den Beiden

                                sein -

ein sich’res

                Kettenglied!

                          K.E. Epigraph zum Buch “Lose Blätter”, Alma-Ata, 1981.

 

Я – предков зов…

 

Я – предков зов!

Их плод,

их пыл

и смысл дерзаний.

Потомки –

да хранят

дух,

что в стихе

моем.

И потому

долг чести

свой

в подвижничестве

вижу:

меж ними

быть

связующим

звеном!

                   Перевод автора. 2004.

 

Боян (терзает драматические аккорды, постепенно переводя окружающую атмосферу  в лирическую  фазу).

 

Автор отступая назад, уходит. Занавес закрывается.

 

Сноски:

⁰ Марка - готское - mearc, др.-нем. - marca, marha - изначально граница, затем ограниченное, огражденное, а также пограничное поселение, земля, страна. Ср.: Dänemark - Дания; марки, созданные при преемниках Карла Великого: Готская марка, Фландрская марка - позже герцогство Фландрия, Прованская марка (Франция); Шлезвигская марка, марка Биллунгов, Восточная Саксонская марка (марка Геро), марка (Марка Северной Саксонии), Бранденбургская марка, Лужицкая марка (Германия)...

¹ Изустная - передаваемая в устной форме.

² Джут – массовый падеж животных в заснеженной степи, покрытой толстым, плотным слоем снега и крепкой ледяной корой, не позволяющей им добраться до подножного корма. Здесь: мор людей, вызванный карательными действиями властей в отношении одного из своих народов.

³ Манкурт - человеческое существо, потерявшее память о своих корнях.

⁴ Ярл - наместник княжеской власти, предводитель из знатного рода - скандинавское.

⁵ Вои - воины - варяжское.

⁶ Шурпатый – лохматый, косматый.

⁷ Мет - алкогольный напиток, настоенный на перебродившем меде с ягодами и травами; сравн. русс. - медовуха.

 

*     *     *

Действие первое

 

Занавес открывается. Варяжско-росское становище на фоне с несколько измененным антуражем и за-нятием задействованных лиц. На переднем плане за массивным дубовым столом расположились раз-ноплеменные воеводы: от руси, словен, кривичей, чуди, мери: «Тако реша русь, чудь, словене, кривичи, и вся земля реша…» призвать из-за моря варягов.

 

Сцена в соответствии с легендой о „Призвании варягов“.

 

Боян-сказитель (выходит на авансцену, обращаясь к аудитории, к залу в сопровожнении гуслей):

 

Ой, гой еси, вы гой еси…

Мне эту быль отец мой рассказал. –

Он много саг – старинных сих – знавал.

От праотцов он черпал мудрый свет –

как-будто был свидетелем тех лет,

как-будто видел сам рассвет зари –

восхода древних дней Руси…

 

Я продолжателем дел предков стал,

с корнями праотцов связь не терял.

В муравах-травах чую дух моей земли,

в степных просторах запах пряной полыни…

За родину я жизнь свою отдам -

любовь сию потомкам передам…

 

Отступает на второй план. Музыкальная лирико-драматическая заставка.

 

Автор (выходит  на авансцену):

 

…Иду по городищу рюрикидов,

по Новгороду, праотцу Руси.

Здесь род мой зародился на изгибе

варяжско-роской вздыбленной судьбы.

варяжско-росской вздыбленной судьбы.

 

Боян-сказитель (возвращается, проходя вдоль арьерсцены – становища варягов, повествует):

 

Здесь разноплеменная жизнь кипела

в те достопамятные времена.

Пахал и сеял люд; был каждый занят делом -

община их язычество блюла.

Уже который век союз державы

лелеял здесь истоков колыбель,

готов был в рать идти не ради славы,

за честь родов своих - родных земель.

Но воеводы их в тщеславных ссорах

никак не жили в ладе меж собой:

не в силах были поделить поживы в спорах,

платил же животом¹ народ простой.

 

И вот однажды в круг сбрались словени

и русь, и меря, чудь и кривичи…

«Тако реша…»²: мы жизнь свою изменим. -

„Наряда у нас нет“³, - реча они…

Поищем за морем себе управу, -

Тур⁴ Гoстомысл еще звал свой народ, -

пусть суд вершит нам по варяжску праву,

владеет нами и на рать ведет.

 

Проходит вдоль мизансцены, обращаясь к аудитории, к залу.

 

Так быть тому, князь Рюрик из варягов

пришел на зов - порядок завести. -

И тыщи лет он будет чтится в сказах

как праотец языческой Руси.

Он хаживал уже дорогой г‘отов,

о славе Германариха⁵ знавал:

в Тавриде тот отстроился оплотом

и море Русским⁶ с гордостью назвал.

Он много лет уже ходил „из греков

до вод Варяжских“, Ладожских ключей,

в обход Европ из Таврии по рекам

шел к брегу готов – сей путь был прямей…

Он вкупе с русью выстроил державу

от вод Варяжских⁷ до Боспорских⁸ берегов.

Регенты все его завидовали славе -

как суть восточных, так и западных краев.

 

Уж боле тыщи лет сошло в анналы,

они в сень вечности ушли навек.

Своим потомкам шлют они сигналы

мерцающих и странствущих планет.

 

Так думал Рюрик, славный сын варяжский,

когда взял в руки скипетр конунга⁹:

на вече в споре кандидатов – тяжком -

он людом был воспроизведен в князья.

И в Ладоге расположившись чином, ладом -

здесь готы встарь имели свой погост, -

он Новгород срубил столичным градом, 

чтоб Русь воспряла снова¹⁰ в полный рост.

Решил взнуздать он из варяг путь в греки¹¹, -

зардела в его сердце яркая мечта.

Он Рюрикидам наказал навеки

не отступать от этой цели никогда.

 

...Из Новгорода русь¹² пошла на Киев,

чтоб в Византию путь свой проложить…

Отсюда есть пошла земля России,

потомкам дабы матерью служить. -

              Так было, есть, и так тому и быть…

 

Автор (выходит, идет вдоль мизансцены, обращаясь к аудитории, к залу):

 

Трубят рога, зовут меня

к смертельной битве.   

За кров родной иду на бой,

шепчу молитву.                     

Зов предков слышу сквозь века

и запах гари.                

Церквей руины вдаль плывут 

в рассветной мари.  

 

Стоять горой за край родной, -

я не устану...         

Я в схватке бьюсь, c судьбой борюсь –

орел-подранок…

Девятый вал последний балл

в удар стяжает,

Крыло мне рвет, волною бьет – 

навзрыд стенает…

 

Нет не возьмешь, нет не убьешь

во мне свободу.

Твой каждый балл – огонь взрывал  

в моей природе.

Варяжский дух во мне воспрял  

былинной силой.            

В одном порыве сердце вновь   

к истокам взмыло…

 

Зов предков слышу сквозь века  

и запах гари.  

Церквей руины вдаль плывут

в рассветной мари.  

Стоять горой за край родной, -

я не устану...

Я в схватке бьюсь,

                   c судьбой борюсь –

орел-подранок…

 

Хор (на фоне - печально):

 

У у у у         у  у  у  у

У  у  у  у  у

У  у  у  у      у  у  у  у

У  у  у  у  у

 

Торжественно:

 

Ich hör' der Ahnen kecken Ruf

durch Zeiten klingen.

Verkohlte Kirchen zieh‘n dahin

im Morgenschimmer…

Mit Leib und Herz

                     der Heimat Schmerz

im Streit ich schlichte.  

Des Schicksals Lauf

                     ich nehm‘  in Kauf –

Aar freier Lüfte.

                     Aar freier Lüfte…

                                                      (К. Эрлих „Зов предков слышу сквозь века…“)                     

 

Сноски

¹ Живот - древнерусское - жизнь; сравн. не жалея живота своего, т.е. жизни.

² «Тако реша…» - „Тако реша …и вся земля реша“ – цитата из „Повести временных лет“.

³ „Наряда у нас нет…“ – цитата там же.

⁴ Тур – бык, вымерший, здесь: могучий, сравн. - буй тур. 

⁵ Германарих – предводитель государства Причерноморской Руси – готско-роского объединения, достиг-шего своего апогея при его правлении (примерно в 350-376 гг.).

⁶ Руское море – в готские времена Черное море называлось Руским, так как контролировалось племенным объединением готов-росов.

⁷ Варяжскиое море – в настоящее время Балтийское море.

⁸ Боспорские берега - Боспор, город в Таврии у берегов Черного моря, находившегося со времени основа-ния в конце 6 века до нашей эры, и по 6 век нашей эры попеременно под влиянием римлян, готов, гуннов, греков, тюрков и др.

⁹ Конунг – северо-германское – король, сравн. нем. König.

¹⁰ ...чтоб Русь воспряла снова - напоминание о задолго существовавшей Причерноморской Руси.

¹¹ „Из варяг путь в греки…“ – название водного торгового пути (кроме имевшегося пути из немец в Русь) из Варяжского (Балтийского) моря в Византию.

¹² Русь – следует различать между Русью – почившей в бозе Приднепровской, а также Причерноморской Русью (V-X вв.) и названием Древнерусского государства, и русью (изначально росами), содружеством племен, позже – народом, давшим название стране..

 

Занавес медленно закрывается.   

 

Замета: Впитывая изначально все римское, часть готов обратилась в христианство, для чего их епископ Вульфила перевел Священное Писание на готский язык. Но произошло это в 340–347 гг., когда над православием одержало временную победу арианство. Поэтому и готы стали арианами. А поскольку с готского Писание оказалось легче переводить на другие германские и близкие им языки, то арианство пошло и к бургундам, лангобардам, вандалам, аланам. Впрочем, сперва была крещена лишь небольшая часть готов. Государственной религией христианство еще не стало, и короли были язычниками.

 

*     *     *

Действие второе

 

Занавес открывается. На просцене разлапистый столетний дуб. Под ним расположился старец – поэт-сказитель, теребящий струны своих гуслей. На арьерсцене, задекорированной лесной поляной, усыпанной земляникой и разноцветьем трав, на фоне смешанного леса: березы, сосны, осины, ясеня, дуба…и отдаленной реки… гуляет девица. Она то и дело наклоняется, собирает в корзину цветы, и время от време-ни, замечая крупную спелую ягоду, кладет ее себе в рот… На фоне играет лирическая музыка…)

 

Боян-сказитель (вступает  в повествование, проходя вперед, осторожно перебирая струны, затем берет один из высоких аккордов):

 

Ой, гой еси, вы, люди добрыя,

вирши слушайте про хоробрыя,

предков деянья той поры -

рода роскаго, разнороднаго

из былой, седой старины…

              из былой, седой старины...

 

Прерывает  аккорд, переходя на лирическо-доверительную тональность…

 

…Я про любовь вам обещал былину,

она с моей случилась героиней -

красавицей, от языка варяжска¹ -

девицей Хельгой², будущей княгиней… 

С ее судьбой - судьба России в связке.

 

… Любовь суть ключ мирского созиданья,

она что предков зов, нежна как готский шелк,³

А безответная она - кромешный ад -                           

неукротима боль души, и нет пути назад…

Поверьте, други, мне - я в этом знаю толк.

                Поверьте, други, мне - я в этом знаю толк.

 

Отступает в тыл.

 

Автор (выходит тем временем на первый план, пройдя немного, останавливается, поет, полоненный возвышенными чувствами в пространство):

 

…Любовь – какая в этом слове глубина,

бурлящих чувств стремительный поток,

порою с безысходностью сопряжена.

Нередко разжигала войн огонь она,

а сколь сваяла мужественных строк…

                а сколь сваяла мужественных строк…

 

Отступает на второй план. Музыкальная лирико-драматическая заставка.

 

Боян (нежными аккордами переносит аудиторию в ауру сентиментального мироощущения…):

 

…День был пригожим, вдоль реки Великой

в лесу луг распластался земляникой,

на нем цветы кружили хороводом

под рось-варяжским синим небосводом…

 

Ольга (выходя на передний план…):

                              

„Вы колокольчики, мои лесныя,

в корб⁴, лютики, сбирайтесь голубыя…“

 

Боян-сказитель (комментирует, выходя вперед):

 

Краса, плененная небесной красотой,

плела венок себе из нежности лесной.

Плела и пела ферзы⁵ про красу

берез, ласкавшихся друг к другу на ветру,

про чудный изворот реки среди холмов

и трубный дым - вослед парящих облаков…

Ромашкой нежной девица была,

по разноцветью трав, в разгар взошла весна.

Цветочек аленький ей не хватал к венку,

ступила на охотничью тропу.

 

В ту пору, так случись, бывает же, судьба:

сюда лихая верхового принесла:

С дружиной ладной Игорь на коне, -

пытает красну деву о пути к реке.

 

Стесненно Хельга гостю кажет путь:

 

Ольга (размеренно, с подчеркнутой уважительностью к знатному всаднику):

 

Тебе, ярл, надо вслед оврагу повернуть.

Там переправой фар⁶, родной мой, правит, -

тебя на брег противный переправит…

 

Боян-сказитель (комментирует):

 

Была красавица похожа на зарю,

лицо ей обрамлял небесный лик овала,

пшеничный волос вился по плечу

и синь небес в ее глазах плескалась.

 

Игорь (заинтересованно, возбужденно, обращаясь к девице):

 

Откуда мой глагол тебе, краса, знаком?

Из твоих уст ласкает душу он…

 

Ольга (смущенно):

 

Я рода руотси⁷, мы здесь живем в веках,

а предки же сюда пришли на парусах...

 

Боян-сказитель:

 

И вспомнил молодец жизнь Рюрика-отца,

ему со младости была звездой она.

По ней сверял он свой сыновний путь –

ни снег, ни дождь не мог его c пути свернуть…

Была отцу честь выше всяких благ,

по славе предков он сверял свой дерзкий шаг.

Под Новегардом^{8 _} он народ Руси сплотил,

Отечества начало на века предвосхитил…

 

"Приумножай народа славу с юных лет, -

на рунах записал князь сыну свой завет, -

в нем сила княжества, он прочный твой оплот,

на рати ты его, а в буднях он тебя ведет…

 

Игорь (с возрастающим любопытством):

 

Как кличут тебя, дева, я бы знать желал…

Таких красавиц в своей жизни не встречал…

 

Ольга:

 

Под светом Одина⁹ мур¹⁰ Хельгой нарекла,

подружки ж Ольгою зовут меня…

 

Боян-сказитель (выходит вперед):

 

В стесненьи девичьем склонила взор краса,

а княжич между тем ударил в стремена.

Девица снов таких ни ведала, ни знала,

и княжича в сем ярле не признала,

но в памяти у ней осталась встреча та…

 

…Никто не вспомнил бы о встрече сей,

но все течет вокруг, года - бегут быстрей.

Настало княжичу¹¹ обзавестись женой -

не постоит он за любой ценой -

и вспомнил он о встрече той лесной…

И Игорь к Хельге-Ольге шлет сватов…

Сам князь Олег сбирает в путь послов.

Наставник Ингвора, он возглавляет рать, -

за Рюриков готов и жизнь отдать…

Сколь он, Буй Тур¹², врагов повергнул  вспять.

 

Свидетель древности глубокой сей -

из первых уст поведал мне Орфей,

ту свадьбу весь посадский люд играл,

а Вещий князь Олег венчанье заправлял

в кругу гостей почетных и друзей…                             

 

Слышится бубен… На сцену выливается праздничный свадебный наряд, в главе которого шествует саам-ский олень. Скоморохи, чудь-аборигены; танцоры – молодцы и девицы в меховом одеянии исполняют фольклорный чудь-вепсский танец. Шествие заключает огромный бык - тур - "приданое" невесты от вепсов - подарок для предстоящего многодневного пира.

 

Белый Шаман (бьет в бубен…):

 

Хор (в такт ударам волхва по бубену):

 

Дынь – дынь - доу - дынь – доу – доу – доу

Доу - доу - дынь - дынь - доу - дынь …

Дынь - доу - дынь

Дынь - доу – доу - дынь

Дынь - доу - дынь… Доу - дынь - дынь…-  доу  - доу…

 

Белый Шаман:

 

Предрассветной порой

из дубравы густой

вышел волхв молодых поздравлять , –

И прочел он свой сказ –

предков дальних наказ,

чтоб не смели друг друга предать…

 

Ольге, нежной как ночь,

должной все превозмочь,

личным всем навсегда принебречь.

Ты очаг береги,

ты огонь сохрани,

чтоб любовь свою к ярлу сберечь…

 

Ты же, княжич, блюди

верность этой любви

пусть украсит она жизнь твою.

В рунах я прочитал –

Богам предков внимал -

суть вам тайны любви отдаю…

 

Музыкальная заставка.

 

Боян-сказитель:

 

Мет лился полноводною рекой

и Новогард три дня не знал покой.

Но все земное, начинаясь, ждет конца,

И эта истина как данность - нет другой:

за праздником уже спешит страда.

 

Сноски

¹ От „языка варяжска“ – выражение из „Повести временных лет…“, иллюстрирующее германо-роское происхожение Хельги-Ольги.

² Хельга - варяжско-викингское женское имя собственное, русс. – Ольга.

³ Готский шелк - предлагался готскими купцами, ввозившийся ими из Дербента.

⁴ Корб – корзина, из германского Korb; сравн. русское - короб.

⁵ Ферз – стих, строфа от германского Vers.

⁶ Фар – северогерманское – отец.

⁷ Руотси – викингское, собств. росы, русь - гребцы (по одной из версий), разноплеменное германское сообщество воинов и поселенцев на юго-восточных землях от Варяжского (Балтийского) моря.

⁸ Новегард – также Новогард, варяжское название Новгорода, заложенного в предместьи Рырикова городища.

⁹ ‘Один - один из ведущих Богов скандинавов, варягов и руси.

¹⁰ Мур - мать – северогерманское – мать.

¹¹ Княжич – наследник престола.

¹² Буй Тур – древнерусское - смелый отважный воин, от буй – буйный и тур – бык.

 

*     *     *

 

Действие третье

 

Плач-клятва княгини Ольги

Раннее пасмурное утро. На арьерсцене задекорированное городище Вышгород вблизи Киева, на передем плане - крыльцо каменного терема Ольги. Опять же возможно использовать художественное полотно на заднике… С правой стороны сцены, в полумраке дуб - под ним старец-гусляр, терзающий в душевной прострации струны…

 

Боян-сказитель (в драматической тональности):

 

Гой еси, люди честныя, да хоробрыя –

твердь Отечества, соль земли…

Что сам видел я, вам поведаю, люди добрыя,

слушайте, ой, вы, гой еси,..

               слушайте, гой еси,.. гой еси...

 

Автор (выходит на авансцену, читает прочувствованно, или поет):
 
Родные образы плывут
                     туманной нивой... 
За марью временных слоев 
              струится нежный свет. 
Немало позади растерзанных
                          судьбою лет.  - 
Они рвут душу вновь и вновь
                     мне с новой силой,
они рвут душу вновь и вновь
                   мне с новой силой…

О Русь! Безмерный край
                   буранов горделивых, -
сюда меня зовет вновь
                   вожделенная тропа:

свет твоего окна передо мной,

                   калитка та,

что на семи ветрах

                   вздыхает сиротливо,

что на семи ветрах

                   вздыхает сиротливо…

 

Неумолим бег лет,

                   неукротимо время.

И пусть ту дальнюю любовь

                   окутали снега -

она в застывшей памяти
                    осталась навсегда -
стучит в виске - любви
                    невозвратимой бремя,
стучит в виске - любви
                     невозвратимой бремя…
 
A-ла-ла-ла-лa/A-ла-ла-lа-ла-/
                                  A-лa -лa…
ла-ла-ла-ла/ла-ла-ла-ла-лa/
                       лa-лa-лa-лa–лa… 
ла-ла-ла-ла/ла-ла-ла-ла-лa/
                       лa-лa-лa-лa–лa… 
A-ла-ла-ла-лa/A-ла-ла-ла-ла-/
                                  A-лa-лa…
A-ла-ла-ла-лa/A-ла-ла-ла-ла-/
                                   A-лa-лa…
 
Стучит в виске - любви
                        невозвратимой бремя,

И катит по щеке твоей

                       прощальная слеза…

 

И катит по щеке твоей

                       прощальная слеза...

 

                                (Константин Эрлих. Фрагмент из „И катит по щеке твоей прощальная слеза...“)

 

Vertraute Bilder zieh’n daher, so lieb und teuer…

 

Vertraute Bilder zieh’n daher,

                      so lieb und teuer...

Durch Nebeldunst der Zeiten-

        schichten sickert zartes Licht.

Doch trübt mir manch zerknitterte

                  Erinnerung die Sicht, -

sie reißt mein müdes Herz

             mit wilder Kraft ins Feuer,

sie reißt mein müdes Herz

           mit wilder Kraft ins Feuer…

   

Oh, Rusj! Ein Land,

              wo stolz Gestöber toben,

hierher mich ruft ein zugewehter,

                       vielersehnter Pfad:

Ich seh‘ das Licht im Fenster,

          hör‘ der Pforte Flügelschlag,

sie seufzt, verweist, von sieben

               Winden rau umwoben…

sie seufzt, verweist, von sieben

               Winden rau umwoben…

 

Unbändig ist der Jahreslauf –

                        der Zeit Getriebe.

Die ferne Liebe ist geschmolzen

                  in ein dumpfes Weh, -

zurück blieb im erstarrten Sinn

       ein Schmerz - robust und zäh.

Mein Herz schmerzt von der Last

                   der unerfüllten Liebe,

mein Herz schmerzt von der Last

                 der unerfüllten Liebe…

 

A-lа-lа-lа–la/A-lа-lа-lа-lа-/A–la-la…

lа-lа-lа-lа/lа-lа-lа-lа–la/la–la–la–la

                                          –la...

lа-lа-lа-lа/lа-lа-lа-lа–la/la–la–la–la

                                          –la…

A-lа-lа-lа–la/A-lа-lа-lа-lа-/A–la-la…

A-lа-lа-lа-la/A-lа-lа-lа-lа-/A-la-la.

 

Mein Herz schmerzt von der Last

                    der unerfüllten Liebe

und deiner Träne, die beim

       Abschied rollte in den Schnee,

 

…und deiner Träne, die beim

     Abschied rollte in den Schnee…

 

                         Перевод автора; исполняется в зависимости от аудитории и на немецком языке.

 

Автор покидает авансцену. Одновременно чуть вперед от дуба выдвигается старец-гусляр. А с левой стороны на крыльцо своего терема ступает в траурной вуали княгиня Ольга…

 

Боян-сказитель (повествует сочувственно):

 

…Ступила Ольга утром ранним на крыльцо, -

в печальной ризе, в нежном трауре лицо. -

В небесной женственности лик ее скользит,

на фоне терема Вышгорода горит.

В кручине изнывает женская душа -

Прамать Руси себя тоскою извела,

по Игорю стенает, князю роскому, -

и вот убитой горем встретила зарю.

 

Рассветным заревом восток зарделся,

течет туман белесой дымкой по Днепру,

у ног гор киевских лес расшумелся,

Многострадально стонет грудень¹ на ветру.

                    и стонет грудень сокрушенно на ветру.

                                                  у - у - у – у...  у - у - у – у...

 

 Княгиня Ольга (окунается в печальную атмосферу мизансцены своим плачем-клятвой):

 

О муж мой, княже Ингвор, возвернись,

мой сокол, сизокрылый, поднимись -

под парусом иль в стременах коня -

звездой над Русью, светлый мой, зажгись,

Ты люб мне, как Днепру нужна вода,

                     как оратаю² – Роская Земля...

                                                    а - а - а – а...  а - а - а – а...   

 

Еще нужнее ты для сына своего -

в сей час он не познал сиротский рок еще.

Он меч твой лишь с трудом сумел поднять,

но верю я, он вскоре встанет на крыло,

за ним за честь и славу вспрянет рать,

                     и злейшего врага повергнет в спять...            

                                                   а - а - а – а...  а - а - а – а...

 

О голубь мой, зачем оставил ты меня,

предела не вкусив моей любви сполна...

Она пребудет вечною со мной, -

чрез частокол забот и стуж мирских пройдя,

в душе ей жить пьянящею весной, -

                     о, милый, незабвенный мой герой.

                                                     а - а - а – а...  а - а - а – а...

 

Буй Тур, ты вынес свою славу за моря:

германская и византийская земля

деянья чтут стоической Руси.

Воспрянь же вновь варяжско-росская душа,

я верю в вас, о рать, о русичи! -

                     вставайте, множьтесь в тучные полки...

                                                      а - а - а – а...  а - а - а – а...

 

О небо, расступись над скорбною главой,

вы, тучи, не рыдайте затяжной грозой,

уж сердце рвется и душа болит... -

На милость Бога разум уповает мой:

не дай варяжской крови во мне стыть. -

                    Пусть будет так, и так тому и быть...

                                                      а - а - а – а...  а - а - а – а...

 

O мать погостов русских, стольный Киев-град,

родной ты, отче Земли Роской – Новоград,

восстань, народ мой, с гордой головой,

вернем же попранную честь себе назад.

О рать, мужи и девы – люд простой!

                   я разделю свою судьбу с тобой.

                                                     а - а - а – а...  а - а - а – а...

 

О Господи, Всевышний, я молюсь, 

не за несчастный вдовий рок - за Русь.

Тебя прошу дать нужной силы мне, -

я отомщу за унижение, клянусь,

чтоб славу возвернуть родной Земле!

                     чтоб славу возвернуть родной Земле!

                                                      у - у - у – у...  у - у - у – у...

 

Боян-сказитель (сочувственно, страдательно):

 

...Княгини Ольги плач унесся в дали,

грозой пролился над Днепром-рекой…

В уныньи стонет ветер и в печали -

в бездонном горе с княжеской вдовой.                               

 

Дружина Игоря, пред Ольгой бьет челом,

вперед выходит Свенельд, сняв шелом³,

варяг достойный – княжий воевода,       

и молвит речь под слезным небосводом…

 

Свенельд (выходит вперед - в одеянии роского витязя, кланяется в ноги вдове Игоря… и говорит):

 

О, Ольга, наша мудрость, нашей доли свет,

тебе вверяем мы судьбы своей рассвет. 

Такою, видно, воля Одина была, -

что круто развернулась рoская судьба…

Твою печаль мы делим, мудрая сестра,

тоскою мается вся роская земля.

Клянемся памятью варягов-праотцов,

что каждый за тебя отдать живот готов…

Древлянам⁴ отомстим, за воев наших кровь,

за Игоря, за князя, за твою любовь…

За честь и славу роскую зови на рать -

мы за тебя и Русь готовы жизнь отдать…

 

Княгиня Ольга (с нежной трогательностью):

 

Порыв ваш мне приятен, греет сердце мне,

ответ мой не перечит раненой душе.

Отвагу вашу знаю я и искренне ценю, -

за преданность столу⁵ я вас благодарю…

Мой княжий двор, дружина вся варяжская

со мною верит в триединство бытия.

Но и язычество, как жизни смысл, кто чтит,

пусть верует в него – никто не запретит.

Никто не превзошел еще святых Богов -

ни Одина и ни Христа священных слов.

Мы слышим правды свет в божественных устах, -

пусть в наших ратных отразится он делах…

 

Боян-сказитель (бьет в аккорды… На фоне слышится звон колоколов):

 

И в небо вознеслось безудержно „Ура!“,

cей взрыв был исключен еще вчера.

И взбух безудержностью роский дух,

который чах, казалось, и потух…

 

Княгиня Ольга (обращается к собравшимся княжеской дружине, воям и простому люду):

 

О чады, росы-витязи⁶, мои,

вершителем нам нашей быть судьбы.

Как к сыну Святославу - внуку Рюрика,

пребудет вечною и к вам любовь моя.

 

Свенельд (торжественно):

 

Нам с княжескою вместе быть вдовой!

Веди, княгиня, рать на смертный бой!

 

Княгиня Ольга (призывно):

 

Вставайте же, о вои, в стремена,

коль вы княгиней видите меня…

 

За честь свою, за Русь мы постоим -

врагам за Игоря с лихвою воздадим!

Чтоб носа не казал враг в наши города, -

на том стоит и будет Русь стоять всегда!

 

Занавес закрывается…

 

Сноски

¹ Грудень – ноябрь по древнерусскому календарю.

² Оратай – землероб, пахарь,хлебопашец,  земледелец.

³ Шелом - праслав. šеlmъ, др.-герм. helmaz — шлем.

⁴ Древляне – славянское племя.

⁵ Стол – древнерусское - престол.

⁶ Витязь – древнерусское - доблестный воин.

 

*     *     *

Э п и л о г

 

Занавес открывается… Солнце приближается к зениту…

На фоне терема - княгиня Ольга на крыльце, в полукруге, правее от нее - воины, во главе с воеводой Свенельдом.

 

Боян-сказитель (выходит вперед,  размеренно):

 

Гой еси, люди честныя, да хоробрыя –

твердь Отечества, соль Земли…

Правду-матушку я поведал вам, люди добрыя,

ой, вы, гой еси,.. гой еси,.. ой, вы, гой еси...

               ой, вы, гой еси,.. гой еси,.. ой, вы, гой еси...

 

Автор (проходит на просцениум, повернувшись в полоборота обращается к cолнцу):

 

О, Ольга, ты предвестница судьбы -

рожденья древней матушки Руси -

под сенью Божьего Порога.

 

Как дня рассвет, как вечности заря,

ты разожгла над Русью свет Христа,

потомкам в христианство осветив дорогу,

              восстав за род свой и за праведного Бога…

 

 

Автор (Ступает два шага вперед, за ним закрывается занавес... Читает):

 

Пою тебя, о, роский предок, дальний,

деянья ратоборцев-праотцов.

Их беспримерный подвиг, триумфальный

встает из незабытых моих снов,..

                встает из незабытых моих снов...

 

К о н е ц (незначительно сокращенный вариант) .

____________________________________________________________________________________________________

К дню рождения

Эдуарда Эрлиха

 

Ein Glückwunsch -

                       zum Geburtstag, Bruder…

                                               

                                Für Eduard Ehrlich

 

Ein Glückwunsch – zum Geburtstag, Bruder, -

ein Schneeschwarm tanzt vom Himmelsdach.

Er weckt Empfindungen zwiefach,

die in die schnee'ge Kindheit rudern –

Erinnerungen werden wach.

 

Du warst gewohnt von Kindesbeinen

jedweden Stürmen trotzen zäh.

Das Schicksal tat dir manchmal weh -

bewarf dich oft mit harten Steinen, -

du aber schrittst zur nächsten Höh.

 

Dir war es gleich – ob Frost, ob Hagel –

Du schöpftest Kraft aus deinem Stamm,

der währet ein Millenium lang

als ehrlich – ohne Furcht und Tadel.

Halt weiter wach die edle Flamm‘!

 

Leb wohl, zier‘ stolz den Abkunftsstamm!

 

                                      Von Konstantin Ehrlich,

                                      den 22.12.2014.

_____________________________________________________________________________________________

 

Уважаемый Константин Владимирович!

 

Еще раз – с днем рождения! Это  стихотворение – маленький «сувенир» Вам в подарок:

 

*     *     *

А метель в той сторонке степной

По косой все мела, по косой...

 

По косой – на замерзшем окне,

По косой – по туманной луне,

 

По сугробам, дороге прямой –

По косой, по косой, по косой..

 

По косой – по уснувшей реке,

По косой – по озябшей щеке,

 

Ничего не поделать с собой -

Моя строчка летит по косой...

 

 

Прикладываю еще подборку моих «переселенческих» стихов.

Может, для газеты покажутся интересными...

 

*     *     *

 

„ Mein Bruder ist ein Traktorist

InunseremKolchos...“

Немецкий прост и неказист,

Как будто не всерьез.

 

Давно распался тот колхоз,

И брат – пенсионер,

И нет той Родины давно –

Страны СССР.

 

Мы учим вновь родной язык

В Германии теперь,

Но что немецкий в школе был –

Никто не пожалел.

 

Урок тот пригодился нам.

Наш брат и здесь речист.

Кивает в такт моим стихам

MeinBruderTraktorist...

 

 

Говори со мной...

 

-Говори со мной по-немецки! –

Голос бабушки. Он из детства,

Где в приволье дошкольных лет

Занимался русский рассвет.

Где уже есть русские книжки,

Голос радио со стены,

И где русский робко, чуть слыщно

Проникал и в игры, и в сны...

 

-Говори со мной по-немецки! –

Голос бабушки. Он из детства.

Он из школьных далеких лет,

Что счастливее в жизни нет.

Имя Пушкина восходило,

Думы Лермонтова влекли,

Слово русское дух пленило,

Песни русские сердце жгли...

 

-Говори со мной по-немецки! –

Голос бабушки. Он из детства.

Просьбе этой с полсотни лет.

Что ж звучит она как завет?

-Говори со мною по-русски! –

Я прошу. Только наши внуки

Говорят теперь по-немецки.

Не в обиде я. Помню детство...

 

 

Переселенка

 

Звалась Катериной Петровной

И в школе учила детей,

Судьбой и собою довольна...

Но жизнь... Что поделаешь с ней?

Но жизнь – проторенной дорогой –

И вновь все с начала, с нуля...

(Сравненья – о нет! – никакого) –

Добра и обжита земля.

Живет Катерина Петровна

Без груза крестьянских забот.

В квартире тепло и просторно,

Не нужен совсем огород.

И радуют дети. А внуки –

Прекрасней нет в мире внучат!

И ищут заделия руки,

А мысли как птицы летят...

 

Ну что ж сердцу маяться в прошлом,

Разлукой так долго болеть?

Об отчестве – даре отцовском-

С грустинкой неясной жалеть?     

И видеть отцовские вербы

Свой старый родительский дом?

И что поминать сорок первый?

Как долго молчали о нем...

И кто бы подумать мог только,

Что вновь все – на круги своя,

Что примет чужая настолько,

Насколько родная земля?

И вновь Катерине Петровне

До света глаза не сомкнуть...

На церковке остроигольной

Века отмеряют свой путь...

 

 

Родина на свете лишь одна

 

Где родился – там и пригодился,

Родина на свете лишь одна.

Но – не сам собой распорядился,

Но – попал в крутые стремена

Не один народ в годину злую:

Как песок по свету размело

Полстраны, и правду – никакую –

Даже эхо к ним не донесло...

 

Немцы замерзали в Казахстане,

Умирали в тундре и тайге,

Грезили  ж приволжскими садами

Даже в самой гибельной пурге.

Грели не бараки и солома,

Не  тряпье, где дырка на дыре,

Согревало слово. Слово «дома».

«Дома» - и светлело на душе.

 

Как мечталось им о возвращенье!

Верили: вот кончится война...

Кончилась. «Навеки поселенье!» -

«Щедрой» оказалась к ним страна.

Только, сколь в Сибири ни прожили,

В сердце – лишь родная сторона.

«Дома» - лишь о Волге говорили,

Родина на свете лишь одна.

_____________________________________________________________________________________________

Я с большим интересом читаю газету «Дипломатический курьер» - „Russland-deutsche Allgemeine Zeitung». И каждый раз, когда открываю ее страницы на экране компьютера, вспоминаю Ирму Федоровну (Теодоровну) Эрлих, мою учительницу немецкого языка...

 

Училась я в 60-е годы прошлого века в сельской школе в сибирской глубинке Омской области, куда в 1941 году была депортирована семья моего будущего отца. Это была обычная деревенская школа, в которой учились дети самых разных национальностей. Но это была русская советская школа, и поэтому происхождение, национальность учеников никакого значения не имели. Хотя мы сами, дети, подсознательно, или, точнее, не совсем осознанно какое-то отличие от других улавливали. В том, например, что празднично наряженная елка неизменно каждый год украшала наш дом уже 24 декабря, или в том, что пасху мы праздновали не тогда, когда отмечалась она в семьях наших друзей. Но – «русская» пасха, «немецкая» пасха – это воспринималось и нами, и на-шими друзьями как данность, не вызывая ни вопросов, ни дискуссий. Да ведь в детстве и в юности, в эти счастливые школьные годы не до того и было: хватало иных игр, забав, тем для обсуждений или споров «на злобу дня». А слова «интеграция» тогда ни в нашем, ученическом, ни, пожалуй, и в учи-тельском лексиконе еще не существовало.

 

Да и кого было интегрировать, если все мы учились на русском языке. А то, что в одном доме бабушка говорила с внуками по-русски, в другом – по- украински, в-третьем – по-белорусски (это я только моих школьных подружек перебираю), в четвертом – по-немецки – для Сибири это всегда было нормальное явление.

 

И все же, как теперь мне видится, был в школе учитель, который как-то особенно внимательно относился к детям из немецких семей – наша учительница немецкого языка Ирма Федоровна. И, думаю, мне это не просто кажется. Вспоми-наю ее уроки: мы учились не только читать, писать и переводить. Прежде всего нас учили говорить. Причем говорить правильно. Это было Ирме Федоровне очень важно. Помню, сколько «билась» она с нами, стремясь каждого научить правильно выговаривать такое трудное сочетание согласных «нг».

 

А помимо уроков - если появлялись в тогдащней немецкоязычной газете «Neues Leben“ заметки о жизни нашего села или о событиях в школе, - автором их была Ирма Федоровна. Более того: если в нашей семье вдруг появлялась сама эта газета – как периодическое издание, на которое родители не подписывались – мы знали: это сделала Ирма Федо-ровна. Сейчас бы это назвали «спонсорской» помощью. Но Ирма Федоровна свою помощь никогда не афишировала, и я вижу в ней теперь молчаливый знак внимания или, может быть, даже расположения к нашей большой многодетной семье... И в каждом номере газеты мы прежде всего искали: нет ли заметки Ирмы Федоровны?

 

А немецкий язык в школе всегда был в числе моих любимых предметов. Ирма Федоровна была строгой и требователь-ной учительницей. И особенно эти строгость и требовательность проявлялись в отношении к ученикам с немецкими фамилиями. Хорошо знала она не только своих учеников, но зачастую и их семьи. Как рассказывал мне когда-то ее сын Виктор, в доме Ирмы Федоровны часто собирались женщины – немки. Им, думается, было о чем поговорить... Ведь, как и они, Ирма Федоровна была в 1941 году депортирована с семьей в Сибирь. И многие ее нынешние соседи были ей соседями и на родине, в Поволжье. Как жаль теперь, что тогда для нас темы депортации как бы не существо-вало. Как, впрочем, не существовало тогда для огромной страны и многих других тем...

 

Выбирая профессию, я все же отдала предпочтение другим любимым предметам – русскому языку и русской литерату-ре. Но уроки Ирмы Федоровны дали прочную основу в «иностранном языке», как называли тогда и немецкий. В инсти-туте я была единственной немкой в группе, и наша преподавательница немецкого Зоя Федоровна Савельева поначалу удивлялась: почему студентка с чисто немецкой фамилией и с таким знанием языка учится на филфаке, а не на фа-культете иностранных языков.

 

А на факультете иностранных языков на отделении немецкого учился тогда мой земляк – односельчанин, окончивший ту же, что и я, школу, и самое гланое – сын Ирмы Федоровны Константин Эрлих, нынешний редактор Дипломатичес-кого Курьера – Russlanddeutsche Allgemeine Zeitung.

 

Вспоминая сейчас Ирму Федоровну, думаю, ей всегда хотелось, чтобы мы, ее ученики, немцы по национальности, пом-нили свои истоки, не дали погибнуть корням, связывающим нас с немецким народом, (а это прежде всего и был язык, которому она нас учила), чтобы мы, другими словами говоря, «не потеряли себя». Немыслимо было в те годы гово-рить об этом прямо, и Ирма Федоровна искала для этого иные пути... И - находила, за что я благодарна ей навсегда. А уроки ее помню еще и сейчас..

Лидия Майер,

ученица Ирмы Федоровны Эрлих в 1965-1970 годах.

____________________________________________________________________________________________

 

Историк. Фронтовик. И наш учитель...

 

Сахань Кирилл Моисеевич родился в февра-ле 1912 года в селе Белосток Одесского рай-она Омской области, в крестьянской семье. После окончания школы, его - активного комсомольца -, направляют в Омск на уче-бу в Учительский институт на исторический факультет. Трудно было Кириллу Моисееви-чу в городе. Пришлось испытать на себе и голод и холод парнишке из маленького сибирского села. Ведь шли страшные тридцатые годы.

 

После успешного окончания института он был направлен в Желанновскую школу учителем истории. Часто выступал перед жителями села с лекциями, докладами. В августе 1942 года был мобилизован на войну с немецко-фашистскими захватчика-ми. В январе 1943 года, после прорыва блокады под Ленинградом Кирилла Моисее-вича направили в военно-политическое училище, где готовили старших политруков. В ноябре 1943 года в одном из тяжелых боев старшина Сахань Кирилл Моисеевич был тяжело ранен.

 

Вернувшись с фронта, он стал работать в школе которая стала ему родной. Долгие годы преподавал историю и рисо-вание. Удостоен звания «Заслуженный учитель РСФСР». Усилиями его умелых рук рождался музей села. Частенько школьники заглядывали в одну из опустевших классных комнат. В ней часто после уроков можно было увидеть Кирилла Моисеевича, склонившегося над своим рабочим столом.

 

Последние годы работы в школе много времени он отдавал работе по созданию панорам. Ему удалось воссоздать многие исторические картины далекого прошлого и воплотить героические моменты Великой Отечественной войны. Многим школьникам очень интересной и привлекательной казалась панорама «Первобытный человек». Школьники 60-годов как завороженные, подолгу простаивали перед ней, разглядывая каждую деталь панорамы.

 

Позже в музее появилась и панорама разрушенного бомбежками Сталинграда со стенами известного дома Павлова на переднем плане. Диорамы, посвященные обороне Сталинграда, Брестской крепости и другие работы учителя потрясают своей правдивостью. Впечатляет гигантская разрушительная сила войны, о которой школьники узнают из учебников. И одновременно восхищает тонкость работы, мастерство создателя этой потрясающей картины. Но одно дело – прочитать об этом в учебнике и совсем другое – увидеть вот так масштабно, или, говоря словами поэта, - «весомо, грубо, зримо»

 

Уйдя на пенсию, он много лет вдохновенно продолжал трудиться в краеведческом музее. Он внес большой вклад в его создание. 

 

В январе 1985 года Кирилл Моисеевич скоропостижно скончался. Но память о нем будет долго жить в сердцах его учеников и жителей села. Бывшая ученица школы Лидия Богдановна Майер посвятила ему стихотворение «Уроки К.М. Саханя».

Лидия Майер

 

Отечественной грозные страницы,

Быть может, он не забывал ни дня.

Война фронтовикам ночами снится,

Они и в снах - на линии огня,

Где воздух обжигает знойным жаром,

Где под ногами плавится земля...

Не видеть бы, не мучиться кошмаром,

Но вздыблены снарядами поля,

Но снова лезут в наступленье фрицы,

Не дать отпор - немыслимо, нельзя!

Как вскрик - воронка черная дымится,

Где в бой с тобою шли твои друзья...

И вдохом безысходным - пробужденье,

Дыханье возвращает тишина.

Почудится - в багровом озаренье,

Но - ясная в окно глядит луна...

 

Отечественной грозные страницы

Истории теперь принадлежат.

И то, что ими мог он поделиться,

Быть может, было выше всех наград.

Он знал: мальчишки о войне мечтают,

Но станут взгляды строже и взрослей,

Когда не понаслышке все узнают,

Когда б о ней им рассказал музей.

Им создавались панорамы битвы

И сталинградских выжженных руин,

А имена твердились как молитвы,

Чтоб не забыт был воин. Ни один.

Их все мы знаем. И навек запомним.

И, вечно память светлую храня,

Всех в мае называем поименно,

И в их числе - Кирилла Саханя.

 

Историк. Фронтовик. И наш учитель.

Он нам оставил больше, чем бы мог.

А повстречаться с ним в музей зайдите.

Он вновь нам даст истории урок.

.....

Средней школе

села Желанное - 100 лет!

 

Фрагменты праздника...

 

Как хорошие дети на выходные приезжают к престарелым родителям, чтобы навести порядок, помыть, покрасить, так и выпускники Желанновской школы, склоняя головы перед ее 100-летним юбилеем, спешили привести в более приглядный вид свою долгожительницу. Самоотверженно, не считаясь с личным временем, вкладывая собственные деньги, они трудились, чтобы гости могли полюбоваться блестящими свежевыкрашенными полами в кабинетах, новым фойе с пластиковыми окнами в основном здании, подняться на новое крыльцо.

 

Администрация района вместе с администрацией ООО «Агрохолдинг «Сибирь» (директор Владислав Владимирович Ратковский) полностью заменили систему отопления, а в качестве подарка, как сказала Галина Васильевна Москаленко, администрация приобретет для школы фотоаппаратуру.

 

- Отопление поменяли везде, даже в спортивном зале и подвале. Более 220 тысяч рублей из районного бюджета только на оплату работ направлено. Будем надеяться, что в школе будет тепло,- говорит директор Алла Иосифовна Колищак.

Юрий Петрович Гольман за счет своего хозяйства сделал современный вход в начальную школу - приобрел железные двери, плитку на крыльцо, материал для козырька и оплатил работу. А другой выпускник - Александр Павлович Иващенко - подарил материал для крыльца к зданию средней школы. 4-5 тонн асфальта для ремонта площади перед крыльцом привез Алексей Викторович Темлянцев, он же привез и еще одну железную дверь для запасного выхода.

Выпускница школы Надежда Григорьевна Шилова собрала со своего выпуска деньги, приобрела белую краску, штапики, и учителя полностью утеплили и покрасили окна в начальной школе. Анатолий Петрович Гергель подарил пластиковое окно в один из кабинетов. Сергей Владимирович Нацаренус принес для озеленения школы рассаду цветов, кусты роз и саженцы яблонь, которые аллеей посадили вдоль дорожки к начальной школе.

 

- Пришли как-то ко мне Павел Николаевич Мазур и Юрий Алексеевич Буздалов и говорят: "Денег таких у нас нет, но мы готовы отработать" - и вставили обе железные двери.

Разве это не помощь? - продолжает рассказывать директор. - Столько людей помогали.

 

Предприниматель Валентина Васильевна Герасименко возила нам продукты и стройматериалы с минимальной накруткой. А Сергей Михайлович Китченко дал 10 тысяч рублей, чтобы застеклить фойе. Вообще на фойе многие жертвовали средства, более 80 тысяч ушло на его ремонт: по 15 тысяч рублей дали предприниматели Владимир Егорович и Ирина Павловна Миллер, Владимир Николаевич и Светлана Владимировна Ковалевы, свои суммы внесли Надежда Викторовна Бондаренко, Михаил Юрьевич Шилов, Елена Павловна Гирник, Иван Владимирович Самоляк. Роза Богдановна Майер из Германии 200 долларов прислала, Юрий Николаевич Шилов весь материал завозил, Вячеслав Данилович Коноплев - двери, на Ольге Петровне Гергель сценарий праздника был, а фактический материал готовила Любовь Николаевна Коноплева, Ольга Вячеславовна Гольман сувенирные кружки и магнитики заказала в Омске и баннер нам подарила. В общем, каждый старался что-то сделать для школы. Из педагогического коллектива я даже выделить никого не могу, - говорит Алла Иосифовна. - И хотела

бы поблагодарить за помощь и главу района Валерия Нико-лаевича Корнейчика, заместителя главы Галину Васильевну Москаленко и председателя комитета по образованию Евге-ния Юрьевича Журавлева.

 

Некоторые выпускники и на 100-летний юбилей приехали с подарками школе: набор мячей вручил учителю физкульту-ры В.Н. Гридасову Павел Тройнацкий, Наталья Владимиров-на Немчанова ( Колесникова) из Саргатки привезла письмо из питомника о выделении для озеленения территории школы 100 деревьев хвойных пород и ее одноклассники - выпускники 1969 года - собрали более 6,5 тысячи рублей, чтобы заказать машину и забрать саженцы.

 

Презентация нового сайта школы - эту изюминку придумали желанновцы для сценария встречи школьных друзей, а во-плотил ее Александр Иванович Лонский. Неспешное пове-ствование ведущих О.П. Гергель и Д.И. Колищак, путеше-ствие по древней, новой и новейшей истории школы сопровождалось концертными номерами, которые желанновцы принимали восторженно.

Всплеск эмоций и бурных аплодисментов вызвало выступле-ние учительницы Р.Б. Майер:

- Есть много стран на свете, но одна из них вмещает в себя все - это школьная страна. Я сегодня очень счастлива!

 

Эти эмоции были написаны на лицах многих выпускников - и тех, кто спешил пройти по школьным коридорам, и тех, кто хотел просто посидеть за партами, вспомнить истории из жизни той страны, в которую время от времени хочется окунуться с головой, чтобы забыть все свои взрослые проб-лемы… Выпускникам Желанновской школы это удалось…

 

Марина Губенко.

Фото автора.

http://odesskoe-plamy.ru/news358.html

______________________________________________________________________________________________

С юбилеем школы, дорогие желанновцы!

 

 

Этот ностальгический снимок, присланный Валей Колесник - из нашей беззаботной, счастливой молодости. Озадоренные ог-нем энтузиазма строителей новой жизни "агитбригадовцы" совхоза "Желанный" под руководством Нетяги (с баяном) и Хурдайло (рядом) осваивали все новые и новые, порой трудно доступные села - от-деления совхоза и животноводческие или полеводческие бригады, где их ждали благодарные зрители и слушатели: трак-тористы, комбайнеры, прицепщики, дояр-ки - мастера ручного и машинного дое-ния, водители, работники зерновых токов...  

 

Репертуар "агитбригадовцев" составляли песни - молодежные, патриотические, лирические, шуточные и, конечно, на разныx языкаx:

русском, украинском, немецком. А также задорные народные (русские, украинс-кие, молдавские) и другие танцы...

 

На снимке мы видим и велосипедиста, будущего олимпийского чемпиона Генку Комнатова (крайний справа). Рядом - Ал-ла Головина, позже жена спортсмена. С правой руки от нее мои одноклассники, Васька Новицкий и Зоя Лонская, за ними - известный исполнитель матросских и др. танцев - Владька Гуляев.

 

Кстати, было бы хорошо услышать из первых уст от непосредственных участ-ников этих - теперь уже исторических - событий, тех, кто видит себя на этом снимке, да и других наших односельчан, их воспоминания, впечатления от того бурного, счастливого времени, не смотря на иногда и трудные фрагменты нашей тогдашней несовершенной жизни...

 

Константин Эрлих.

____________________________________________________________________________________

О редакторе слово...

 

По просьбе читателей

 

Эрлих Константин Владимирович (Вольдемарович) родился 24.03.1948 г. в интел-лигентской семье ссыльных российских немцев в Западной Сибири. Закон-чил одиннадцатилетнюю школу в с. Желанном Одесского района Омской облас-ти, факультет иностранных языков Омского государственного педагогического института, курсы усовершенствования работников печати в Москве и Берлине.

 

Трудовую деятельность начал в 1966 г. учителем немецкого языка, геогра-фии и физической культуры в Цветковской восьмилетней и Желанновской сред-ней школах, Одесского р-на, Омской обл. Сотрудничал в районной печати. Буду-чи студентом был приглашен на работу редактором и переводчиком немецких передач Омского област-ного радиовещания, затем – после окончания вуза - ре-дактором и собственным кор-респондентом немецкой редакции Государственно-го Комитета по телевидению и радиовещанию Совета Министров Казахской ССР.

В декабре 1978г. был переведен старшим редактором и заведую-щим редакцией немецкой литера-туры издательства Казахстан, а в апреле 1988 г. был назначен глав-ным редактором газеты "Фройнд-шафт" ("Дойче Альгемайне Цай-тунг"), где проработал до апреля 1999 года, вплоть до эмиграции последнего немца из числа со-трудников газеты, после чего сконцентрировался на издании ежемесячника „Евроазиатский Курьер“/„Дойче Альгемайне“, ос-нованного им в Германии в 1997 г. и издававшегося – вначале в ка-честве приложения к ДАЦ – а с начала 2000-х годов как самосто-ятельного независимого издания под названием „ДипКурьер"/„Рус-сланддойче Альгемайне“. В насто-ящее время она издается им в ка-честве еженедельной интернет-газеты.

 

Профессиональные заслуги, почетные звания и награды:



- член Союза журналистов Республики Казахстан (1980 г.);

- член Союза писателей СССР / Республики Казахстан и Российской Федерации (1988 г.);

- Лауреат I премии Всесоюзного конкурса на лучшее произведение в области общественно-политической литературы за книгу „Живое наследие. Очерки по географии поселения и истории культуры немцев в России и Советском Союзе“, изд-во „Казахстан“, 1988 г., на нем яз.;

- д-р философии, кандидат исторических наук (1990 г.);

- Заслуженный деятель культуры Республики Казахстан (1997 г.);

- Почетный журналист Казахстана (2008 г.);

- Лауреат Золотой Есенинской медали Союза писателей России (2008 г.).

 

Der Ahnen Ruf

 

          Von Konstantin  Ehrlich

 

Die Ahnen

zeugten mich

durch eignes Tun

und Trachten.

Die Enkel wahren,

hoff ich,

meiner Muse

Lied.

 

Deswegen

hochbewusst

die Ehrenpflicht

ich trage,

zwischen den Beiden

sein,

ein sich’res

Kettenglied.

...

 

Я предков зов...

 

Я предков зов,

                     иx плод,

иx пыл

         и смысл дерзаний.

Потомки

           да xранят дуx,

что в стиxе

               моем.

И потому

            долг чести свой

в подвижничестве

                          вижу:

меж ними

            быть

                 связующим 

                                звеном!

 

                                           Эпиграф к книге "Эскизы", Алма-Ата, "Казаxстан", 1982.

                                           Перевод на русский язык автора, 2004 г.

...

Константин  Эрлиx

 

Желанное, ты - моя песня!

 

Желанное,

ты - моя песня!

Зовет к тебе меня прибой.

Мы вечность

не были уж вместе,

и вот вернулся я домой...

 

Вот улица,

вот дом и тополь,

старушка-немка у крыльца. -

Ее сорвал

с брегов далеких

Указ разбойника-вождя...

 

Ты распахнула

сердца двери,

приняв изгоев на постой,

делилась ты

последней мерой,

и выстоял мой род с тобой...

Я суть частица

твоей жизни, -

нет этой гордости конца.

Нет на Земле

земли мне ближе,

чем ты, родная сторона!

 

Люблю твоих

рассветов зори,

закатов кумачевый стяг,

полей ухоженных

просторы,

крестьянской жизни мерный шаг.

 

Люблю садов твоих

расцветы,

Улыбки земляков-сельчан.

Ты – что бальзам

для чувств поэта, -

любви и нежности причал.

 

                                  *Сибирская деревня, где родился и вырос автор.

______________________________________________________________________________________________